— Фашисты что ведь придумали? Пробки у бочек отвинтили и давай их ногами катать, — бойко рассказывал десантникам седобородый старичок. — Керосин выливается на причал, а они ржут как лошади. Потом подожгли. Когда супостаты свелись отсюда к чёртовой бабушке, я с мальчонками стал пламя сбивать, да куда там. Двое с ожогами вон. Доктора бы…
Врач Резвый и два санинструктора поспешили за стариком. Помощник начальника штаба капитан Шишкин, собрав вокруг себя молодых парней, уточнял на карте, где может быть сейчас противник и когда точно он отступил из города. Сведения были туманными. Во всяком случае, все говорили о том, что враг, опасаясь окружения, ушёл ночью тихо, взорвав, однако, накануне несколько уцелевших больших зданий.
— Захватчики жили в центре, в добротных домах. Окраины опутали колючкой, сделали пять концлагерей, — рассказывали, перебивая друг друга, подростки.
— Мы там еле выжили. Голодали, мёрзли, болели…
— Всё ждали, когда наши придут…
— В городе мин страшно много. Порт заминирован. Мы покажем…
Всё новые и новые суда швартовались у причала. Десантники, пройдя сквозь ликующую толпу, выстраивались вблизи длинного побеленного извёсткой барака, переговаривались между собой.
— Всех жителей загнали за проволоку…
— Видишь, что написано? Выходить нельзя — расстрел…
— Мучители. До чего народ довели…
— Говорят, кто-то из флотилии своих деток тут нашёл. Чуть живые…
Молчанов со штабом ставили задачу командирам рот и взводов.
— Прежде всего командиру взвода разведки Михалеву выделить несколько разведывательных групп, — спокойно говорил Молчанов, — разослать их по всем направлениям. Через час донести о результатах. Второе. Командиру первой стрелковой роты Воронину немедленно занять железнодорожный вокзал, электростанцию, поставить охрану. Затем вам же, Воронин, перекрыть дорогу на Пряжу, занять оборону. Два взвода третьей стрелковой роты Тикунова быстрым маршем двинуть на Деревянку для скорейшего соединения с нашими частями. Отдельную группу из роты боевого обеспечения старшего лейтенанта Хуртина мы пошлём обследовать железнодорожное полотно вокруг города. У меня есть предположение, что где-то в засаде может притаиться вражеский бронепоезд…
Над городом, упираясь в синее небо, медленно шевелились огромные хвосты дымов, но самый большой пожар был в Соломенном — дым застилал залив, в бинокль Молчанов отчётливо видел языки оранжевого пламени. Туда комбат тоже послал группу бойцов. Вдруг в городе раздались выстрелы: одна автоматная очередь, другая. Молчанов кивнул головой — Шишкин послал отделение из комендантского взвода узнать в чём дело. Через минуту стрельба утихла. Ветерок зашевелил картой, охладил вспотевшие враз ладони. Молчанов обернулся к озеру, и вдруг взгляд его натолкнулся на стайку ребятишек, стоявших за колючей проволокой, — оборванных, худых. Потускневшими, немигающими глазами они глядели на него. Стриженая девочка в тяжёлом, с чужого плеча свитере беззвучно плакала, держась чёрными пальцами за ржавые пауки колючей проволоки.
— Почему они не выходят из лагеря? — прошептал Молчанов.
— Они привыкли, товарищ капитан.
— Некуда им идти — сироты. Отцы на фронте, матерей угнали, а может, уморили.
Молчанов, ссутулившись, сложил карту, и все они двинулись в город. Всюду чернели мёртвые развалины. Поднявшись вверх от порта, они наткнулись на старое кладбище, посреди которого белела церковь, затенённая толстыми деревьями. У кладбища, на другой стороне пустынной улицы, стояли уцелевшие двухэтажные деревянные дома. Зашли в один — побольше, покрепче. В комнатах валялись клочки бумаг, обрывки телефонного кабеля, пустые консервные банки, изжёванные окурки сигарет.
— Ну вот, здесь и будет наша комендатура, — сказал Молчанов. — Вызови, пожалуйста, Никулина — штаб дивизиона канонерских лодок, — обратился он к радисту.
Из разговора с Никулиным Молчанов узнал, что его ждёт Антонов.
Подошёл взвод автоматчиков. Принялись приводить помещение в порядок, выставили посты. Стали возвращаться разведгруппы. Они докладывали: противника в городе нет, пожары утихают, многие дома, улицы, переходы заминированы, взорвано пять мостов.
— Большая работа ждёт вас, мичман, — сказал Молчанов командиру взвода сапёров Жидкову. — Важная, опасная работа. Не спешите, действуйте наверняка, чтобы никто не сказал в наш адрес обидное слово. Помните, начинается настоящая боевая слава нашего батальона. Вы член партбюро, Михалыч…