— Это хорошо, что пошёл учиться…
— Он, товарищи, три воскресенья работал добровольно. Помните, когда фундамент гнали…
— Я с ним учусь в шестом классе. Молчанов пока тянет не очень, но мы помогаем ему. Перерыв уж больно большой у него случился…
— Парень что надо…
Слова эти долетали к Ивану будто издалека, будто во сне — он всё ниже и ниже опускал тяжёлую большую голову. Стали голосовать. Лес рук поднялся в тесной комнате…
Шло время. Закончили строить техникум, перешли на новые объекты. Возродили здание советско-польского торгового общества, заводской корпус в Щелково, жилой дом в Бутырках. Готовили бетон всё так же, вручную. Тачкой возили бегом наверх, железной кочергой трамбовали его в опалубке. К вечеру ноги гудели, руки наливались свинцом. Бывало, Иван кулем валился в школе на стол, засыпал. Кормился неважно — большую часть зарплаты посылал домой.
После окончания вечерней школы Молчанова направили на курсы прорабов. После курсов поработал немного, и снова комсомол подал ему дружескую руку — послал в курсовой строительный институт Наркомтяжпрома.
Летом 1932 года Молчанов защитил диплом. Хотел было съездить в село, повидаться с роднёй, да получил срочное предписание — его назначили прорабом на реконструкции здания Центрального военного универмага. Большая ответственность свалилась на его плечи. Более двухсот человек в подчинении. Люди разных возрастов, разных возможностей, в основном такие же, как и он, выходцы из деревни. Их нужно было всех знать, помнить, понимать. Но в первую голову — находить общий язык с десятниками, бригадирами.
На стройке Молчанов пропадал с утра до вечера, все неясные для себя вопросы тщательно заносил в небольшую книжечку. Два опытных десятника поначалу с недоверием отнеслись к новоиспечённому прорабу. Сперва вообще не признавали его приказов, затем стали задавать разные каверзные вопросы: как рассчитать толщину балок под перекрытие или какой пустить диаметр колонн на втором этаже? Молчанов неторопливо доставал логарифмическую линейку, свой неизменный блокнотик и через две минуты давал подробный ответ. И постепенно авторитет его креп, сам он становился увереннее, разговорчивее. Люди стали ценить его доброту, рассудительность, крепкие знания.
Осенью Иван всё же съездил домой. Встреча была не такая, как мечталось: вызвали на похороны матери. Отца не узнать — заговаривается, детей малых обнимает, плачет.
— Выдюжим, отец, не печалься. Я теперь хорошо зарабатываю, подымем ребят на ноги, всех в люди выведем, — утешал Иван отца, когда они вдвоём остались на тихом сиротливом кладбище.
— Как ты там живёшь, сынок? Как учёбу осилил? Тяжко, поди, было?
Иван задумался, тряхнул густым чубом.
— Знаешь, отец, память у меня хорошая, есть склонность к технике, к математике. Люблю я это. Очень много времени отдал я главному предмету — строительному искусству. Тут столько интересного! Веками ведь люди строили, сколько опыта ценного накоплено. Раньше как было — бедные строили для богатых, а сами в подвалах жили. Теперь мы хозяева, наша власть. Сегодня нам нужны новые красивые дома, удобные, светлые. Для себя строим, для своего брата — рабочего. Трудно ли мне руководить? Трудно. На два миллиона рублей в год у меня объём строительных работ. Это очень много. Суди сам: гвозди, доски — всё копейки стоит. Много дела… Хорошо, что прошёл все ступеньки. Сначала десятник, потом старший техник, помощник прораба, сейчас я старший прораб. Доверили мне, конечно, большое дело, и ты знаешь, отец, хочу делать всё как можно лучше. Хочу такой дом построить, чтоб был, как дворец, чтоб у людей, которые жить в нём будут, душа пела. Ведь что мы имеем на сегодняшний день? В каждой старой квартире пять-шесть семей. Хочу такой дом сделать, что меня не будет, а он бы стоял. Сто, двести лет! Стоял и не старел, не казался бы со временем маленьким, старомодным. Могут сказать, что мы, строители, работаем по чертежу, выполняем всего-навсего волю архитектора. Нет, от нас многое зависит! Прежде всего добротность. Я хочу строить так, чтоб никогда не стыдно было, никогда чтоб совесть не мучила. Жить надо с гордо поднятой головой…
И Иван жил какой-то неистовой жизнью — только работа, работа, работа. Редко ходил в кино, совсем не бывал в парке, куда любили бегать с девушками его друзья, зато много читал — ночами, по воскресным дням. Поставил перед собой цель: прочитать книги всех великих писателей. С каждой получки покупал три-четыре книги. Постепенно накопилась большая полка. Тут были книги по строительству, по архитектуре, книги русских классиков. Ребята в общежитии посмеивались, намекали, что давно пора Ивану новый костюм завести, как-никак большое начальство теперь. Иван и сам понимал, что надо бы новые туфли купить, пару рубашек, а уж костюм действительно годился только для стройки. Рассчитывал на премию. К Октябрьским праздникам в торжественной обстановке на собрании премировали Молчанова полным месячным окладом — 450 рублей. Это были большие деньги, но Иван всё до копейки послал отцу.