Мы оставили включенным автомат громкого вызова и успели еще вздремнуть часа четыре. Как ни странно, рассветы над несчастной Эколой вставали чистые, окрашивая в розовый цвет отравленное небо и вселяя в наши души надежды на то, что не зря мы трудимся. Незаконники любили смотреть на свое белое солнце, и это были редкие моменты, когда они стояли выпрямившись. Когда мы с капитаном вышли из вездехода, двое незаконников пили воду из умывальников, хотя в спальнях стояли графины с водой, всегда полные. Но скоро до нас дошло, что они не в силах были видеть, как убывает вода в графине, и потому предпочитали пить из непрозрачной посуды… Завидев нас, они отошли и молча смотрели, как умываются двое богатых и могучих и как уходит в песок мыльная вода. Утром, если стояла тихая погода, можно было дышать без маски, и мы ценили эти часы. Киберы в алюминиевом котле готовили завтрак из одного блюда. Это были местные дрожжи, облагороженные в синтезаторе до уровня манной каши. А что делать, если количество едоков возросло в десятки раз?
Мы с капитаном тоже поели со всеми вместе, ибо только разведчики, уходящие в поиск, брали с собой корабельные продукты. К сожалению, говяжье дерево не принялось на местной почве. А впечатленец, доставленный с корабля, отказался работать в оранжерее и оскорбленно усох. Это означало, что на планете совсем ничего хорошего не было и даже для маленького впечатленца не хватило ни красоты, ни радости… Все это наводило на мысль, что, кроме картошки, ржи и кукурузы, которые здесь могли расти, мы вряд ли оставим после себя еще что-нибудь съедобное. А о деликатесах вроде черничного арбуза и говорить не приходится…
Тут нас вызвал Лев, и голос его вздрагивал, когда он сообщил, что долетел до конца запеленгованного маршрута и Васи не обнаружил. Исчезли также его подшефный незаконник и дракончик.
— Кругом каменный хаос — и как только на такую высоту Вася забрался, да еще с грузом на спине? Похоже, ледник, засыпанный камнями и щебнем. Чуть в стороне какие-то сооружения, неплохо сохранившиеся, вроде обогатительной фабрики, что ли. Башни, горизонтальные барабаны на бетонных козлах, эстакады и галереи. В помещениях даже кое-где приборы сохранились. Думаю, здесь давно никто не бывал… Что там на пульте, капитан?
Мы глянули — и в глазах у нас потемнело. Нет, Васин огонек не погас, он горел… но ровным светом. Это могло означать только одно: Вася жив, но не дышит. В глубине души каждый из нас ждал чего угодно, только не этого.
— Дай пеленг, Лев!
Капитан сказал это через пять секунд, которые ему понадобились, чтобы бросить вездеход в воздух по какой-то немыслимой касательной. Потом он передал управление автоштурману и помог мне задраить люк — нелегкая работа при скорости реактивного самолета… Нам едва хватило времени натянуть защитные полускафандры, когда послышался голос Льва:
— Вижу вас.
Капитан снова взял управление на себя, и отрицательное ускорение вдавило меня носом в панель, когда включились тормозные дюзы.
Лев, оставив свою леталку, уже бежал нам навстречу.
— Вася где-то здесь, я чувствую. Надо искать… Огонек-то горит, а? Это он выключился, точно вам говорю.
Капитан слушал Льва и озирал окрестности. Действительно, каменный хаос. Не земные горы с их величавой упорядоченностью и чистотой, а гнусное нагромождение пропыленных булыжников и убогие строения, воздвигнутые без выдумки и порядка. Даже здесь, в горах, ветер нес запахи железного тлена и, казалось, выл в какой-то дальней трубе. Капитан прислушался.
— Давно ветер? — спросил он у Льва.
— Все время дует.
— И воет?
— Не замечал. — Лев тоже прислушался. — Наверное, в тросах канатной дороги, там обрывки висят.
Лев ошибся. Выл дракончик. Услышав наши голоса, он вылез из какой-то щели в развалинах и медленно подковылял к нам. Гребень вдоль спины был окровавлен и свисал набок, светился один желтый глаз, а вместо второго зияла пустая глазница.
— Великий космос! — прошептал капитан. — Что же тогда они сделали с Васей?
Я наспех промыл раны заживляющим раствором и помог дракончику одолеть шоковое состояние. Вскоре он уже вел нас через пыльные переходы и подвалы, каким-то образом ориентируясь в темноте. Васю мы нашли в квадратной комнате с большим окном, мелкие, похожие на витражные стекла в нем были целы.
Вася лежал на столе, скрестив руки. Лицо его было белым, и он не дышал. У стены сидел подшефный незаконник. Он был мертв.
Первое, что я сделал, — натянул на Васю кислородную маску. Я лег ухом ему на грудь и через десять секунд уловил слабый удар сердца. Ввел в вену стимулирующую смесь, и сжатая в кулак Васина рука раскрылась.