— Тунга яс! — Нимзиянин толкал меня в плечо немытой ладонью.
— Усохни, яйценосец! — ответил я и пошел вдоль пещеры, переступая через малышей и наступая на чьи-то хвосты. Мне надо было найти выход из пещеры, ведь как-то выходят подросшие ящеры! Фильтр на шлеме немного скрадывал запах, но все равно меня мутило.
Приглядевшись, я заметил, что по мере моего продвижения возраст и размеры детенышей увеличивались. Я встретил целую бригаду нимзиян, отгонявших тех, кто постарше, к другому концу пещеры. Там молодые ящеры уже кормились сами, разрывали туши на куски и заглатывали их не жуя. Людей, правда, вооруженных палками, они почему-то слушались. Выхода я не нашел, обнаружил только большие отверстия в своде на пятиметровой высоте. Видимо, для вентиляции, но через них и солнце заглядывало. Ничего, разберусь помаленьку.
В шлеме послышался озабоченный голос капитана:
— Лев, уже сутки от тебя ни слова.
— Не поверите, капитан, меня трахнули головой о камень, и я сижу в пещере, где меня обратили в рабство в динозавровом инкубаторе.
— Инкубаторе, — мурлыкнул капитан. — Какая прелесть.
— С познавательной точки зрения…
— Только с нее, конечно. Я вижу, ты оклемался. Давай дальше познавай…
— Капитан, как там Вася?
— Васю тоже в плен взяли.
— Динозавры?
— Если бы, — непонятно сказал капитан и отключился.
В общем, причин для тревоги не было. Ну украли, ну взяли в плен, может, на Нимзе так принято, может, здесь такие обычаи… И нечего горячку пороть, на то и поиск, чтобы попадать в дурацкие положения. Так думал я, исследуя цепочку пещер в поисках выхода или общежития, что ли. Места, где мужики отдыхают, спят, смывают с себя жир и пот. Выхода не нашел, а сравнительно населенное место обнаружил. С костром из сухих веток и с нимзиянами, сидящими на корточках вокруг него. Числом пятнадцать. На палках у них были насажены куски мяса, и каждый держал свой кусок над костром. Мясо, собственно, не жарилось, а обугливалось в коптящем пламени. И тут неожиданно разрешился давно мучающий меня вопрос: а кто этим всем командует? Кто следит, чтобы яйца вовремя перемещались, чтобы динозаврьи дети были накормлены и чтобы, наконец, детская пещера не переполнялась воспитанниками? От костра поднялся мужик и, неся перед собой прут с куском, подал его начальнику, а лежал он в сторонке на боку, и я его сначала не заметил. Начальник взял прут вместе с куском. Другой рукой он чесал чресла, и это расположило меня к нему: мог бы и приказать, а ведь чесал сам!
Я подошел поближе, и между нами состоялся разговор; нимзиянскую сторону представлял мой кибертолмач, и если что не так, то это на его совести.
— Мне сказали, ты отказываешься работать? — Зубы у него были желтые, широкие и росли наружу. Кусал он, не сняв куска с прута.
— Я отказываюсь яйца носить. И мне здесь не нравится.
— Не будешь носить — не дадим ням-ням. И вообще, обнажи голову, сними с себя шкуру и отдай ее мне. Видимо, ты не здешний, да?
Он страшно удивился, что я не снял шлема и скафандра, с виду напоминающего куртку и штаны. Но мне без них нельзя. Повторять начальник не стал. Он просто велел меня раздеть. Позже я узнал, что и Васю тоже пытались оголить.
Мне стало смешно, когда на мне повисли четыре нимзиянина. Они безуспешно тормошили меня и кряхтели. Ну не заниматься же мне перевоспитанием взрослых мужиков. Я стряхнул их.
— Где здесь выход, я спрашиваю?
Сзади меня стукнули палкой по шлему, но после удара яйцом я уже больше ничего не боялся. Я вроде не спешил, но успел перехватить руку с занесенной вторично палкой, поднял нимзиянина и положил рядом с начальником. Оба со страхом смотрели на меня, неуязвимого.