— Ну-с! Мы уже здесь чуть не сто дней, а все не у шубы рукав. Смотрите! — На дисплее возникла таблица. — Это обработка наблюдений, выполненных летягами. Сколько животных в фиксированный период вошло в озеро, столько и вышло из него. Теперь по группам: число жвачных входящих равно числу хищников выходящих. Какой отсюда вывод? Не делайте задумчивых лиц — отсюда никакого вывода не следует, кроме одного: они не тонут, они все остаются живыми. Но зачем тогда это Афсати?
Капитан одушевлял планету. Мы тоже. Афсати, как и Земля, как и другие населенные планеты, заботилась о детях своих, давая им все нужное для жизни и подчиняя их своим законам, следуя которым равно благоденствуют все живущие и нарушение которых приводит к трагедиям. Здесь не было человека и, следовательно, некому было нарушать великий вселенский закон жизни: живи и не мешай жить другим. Осторожное отношение любой планеты к жизни проявляется, в частности, и в отсутствии революционных преобразований. Все происходящие изменения — результат эволюции, бережной и для обитателей незаметной. Но как говорит капитан: зачем это Афсати?
Так рассуждал я, ковыряясь в своем вегетарианском винегрете. Проницательный читатель уже, видимо, понял суть дела, тем более что здесь я даю концентрат относящегося к данному вопросу. Но мы пока не понимали ведь наша жизнь состояла из великого множества больших и мелких событий. В экипаже каждый был занят своим делом и мало интересовался делами чужими. Планетолог, например, и его верный кибер бурили планету в разных местах, изучая недра. Мне до сих пор кажется: запрети ему бурить — и он завянет, как незабудка. Космофизика интересовало магнитное поле Афсати и, как он говорил, места, где пересекаются планетные параллели с меридианами: там пучности всех видов излучений. Интересно ему было и отсутствие слоя Хевисайда, что вынудило нас с целью обеспечения связи подвесить над планетой восемь трансляционных суточных спутников. Астроном составлял графики возмущений в движении трех лун Афсати и тем был счастлив. Океанолог ушел в сине море, одно из десяти, украшающих лицо Афсати. Появлялся на базе раз в три дня, озабоченный и пахнущий свежестью. Ну, я биолог, корабельный врач — и этим все сказано.
В науке тысячи специализаций, но всякий экипаж численно ограничен, и потому мы совмещаем специальности, и потому же среди астронавтов всегда вынужденно ценилась не столь глубина, сколь широта знаний — кроме, естественно, своего предмета. Результаты наблюдений поступали в разных видах на предварительную обработку к Леве Матюшину — корабельному статистику. А уже потом в земных институтах над ними трудились те, кто, собственно, и делал открытия, обобщая добытые нами материалы.
Вася у нас ремонтник, механик широкого профиля, то есть иногда заменяет изношенную деталь на новую, и делом не измучен. Потому помогает мне: общение с животными его радует. Их с ним тоже. Свою доброту Вася оттачивает именно на животных, а уж затем распространяет на нас.
— …Да, конечно, метаморфозы, — продолжал капитан. — Меченный Васей зебрер вылез из озера в облике ушастика. Сменил амплуа: был хищником, стал травоядным. А? Каково?
— Согласен, — добавил Вася, — дело не в обличье, а токмо в том, кто что ест. Хотя, с другой стороны, жвачность требует и внешнего оформления. Кто в тигровом обличье полезет на газон центрального парка резеду кушать? С ума сойти.
Вася нет-нет да и скажет что-нибудь такое-этакое. В еде он дока. А что, если это так и есть: обличье — вторичный фактор, а главное — кто чем питается… Но зачем это Афсати? Вот я был всеядным с мясным уклоном, а сейчас в Пасху, когда у нормальных людей большая еда, я жую салатики, харчуюсь, как какой-нибудь длинноухий кролик, хотя шерсть на мне почти собачья…
— А сколько летяг у нас на складе? — неожиданно вырвалось у меня. Капитан посмотрел на Васю.
— Десяток в работе, — отвечал тот. — Каждая закреплена за одним зверем. Следит, пока тот не бросится в озеро, после чего прикрепляется к другому объекту. На складе еще штук двадцать наберем.
— А в чем дело? — спросил капитан. — Может, мысль появилась, а?
— Так, — ответил я. — Мыслишка. Стоит просканировать площадь и сосчитать всех зверей. И по отдельности — хищников и травоядных.
— Ежели учитывать и в лесах, то только в инфракрасном диапазоне, а в нем кто хищник, кто наоборот — понять невозможно. Будем на открытых местах по видам, а в зарослях всех чохом. Хотя я не знаю, зачем это надо. — Вася опять впал в задумчивость, что у него было одним из признаков насыщения.