Сохранились воспоминания свидетелей этого расстрела, приведенные в книге Ю. В. Рубцова «Alter ego Сталина. Страницы политической биографии JI. 3. Мехлиса». В ней приводятся слова полковника в отставке В. П. Савельева: «По приказу Мехлиса работники штаба 34-й армии были выстроены в одну шеренгу. Уполномоченный Ставки быстрым, нервным шагом прошел вдоль строя. Остановившись перед начальником артиллерии, выкрикнул: «Где пушки?» Гончаров неопределенно махнул в направлении, где были окружены наши части. «Где, я вас спрашиваю?» — вновь крикнул Мехлис и, снова сделав небольшую паузу, начал стандартную фразу: «В соответствии с приказом Наркома обороны № 270...». Для исполнения «приговора» он вызвал правофлангового — рослого майора. Тот, рискуя, но не в силах преодолеть душевное волнение, отказался. Пришлось вызывать отделение солдат...».
Столь же трагично сложилась судьба командующего
й армией генерал-майора Кузьмы Максимовича Качанова. Суд (военный трибунал Северо-Западного фронта) признал командующего 34-й армией виновным в неисполнении полученного им 8 сентября 1941 г. приказа Военного совета фронта о нанесении соединениями армии удара во фланг и тыл наступающему противнику, уничтожении его и выходе на новый рубеж. В обвинительном заключении говорится, что якобы Качанов, вопреки упомянутому приказу, снял с оборонительного рубежа три дивизии, что позволило противнику прорвать оборону армии и выйти ей в тыл. В приговоре отмечалось, что «отход произведен в беспорядке, управление войсками было утрачено, в результате чего врагу был открыт фронт и дана возможность занять часть нашей территории». Кроме того, указанные его действия, согласно приговору, «привели к дезорганизации армии, личный состав которой бросил материальную часть артиллерии, автотранспорт и обозы, которые были захвачены противником». По изложенным причинам войска армии на 11 сентября 1941 г. «оказались небоеспособными и не могли выполнять стоявшие перед ними задачи». Трибуналом были отметены вполне разумные доводы, приведенные К. М. Качановым в свою защиту, и 27 сентября был вынесен приговор — по статьям 193—2, п. «г», 193—20, п. «б» и 193—22 УК РСФСР по совокупности совершенных преступлений подвергнуть расстрелу, с лишением воинского звания «генерал-майор». На следующий день (28 сентября) приговор был утвержден заместителем наркома обороны армейским комиссаром 1-го ранга JI.3. Мехлисом. Бывшего командарма-34 расстреляли 29 сентября 1941 г.
Качанов К. М.
На допросах Качанов отрицал свою вину и преступный умысел действий, утверждая, что не имел связи со штабом фронта и был вынужден действовать исходя из оперативной обстановки. В сентябре 1956 года офицерами оперативного управления Генерального штаба Вооруженных сил СССР проводилась проверка правильности действий Качанова К. М. В своей справке они указали, что обстановка на участке 34-й армии 9, а тем более 10 сентября, резко ухудшалась, поскольку еще 9 сентября ее соединения фактически оказались в окружении и вынуждены были действовать в отрыве от соседей, неся большие потери. Директива же Военного совета фронта, в неисполнении которой был обвинен К. М. Качанов, исходила из оперативной обстановки по состоянию на 8 сентября. Поэтому выполнить ее командарм объективно не имел возможности.
Принятое же им решение на перегруппировку сил армии с целью стабилизации положения и организации разгрома вклинившихся немецких войск соответствовало обстановке на тот момент.
Один из участников описываемых событий, а в 1957 году, когда к нему обратились сотрудники Главной Военной прокуратуры, занимающиеся реабилитацией Качанова, уже Маршал Советского Союза К. А. Мерецков заявил, что «командующий 34-й армией Качанов в сложной обстановке 1941 г., не имея опыта командования крупными воинскими соединениями, не справился с возложенной на него задачей, растерялся, упустил руководство и в результате потерял управление армией и потерпел поражение». Вместе с тем Мерецков признал, «что 34 армия сыграла положительную роль в общем плане задержки немецких войск, стремившихся выйти на Бологое, с тем, чтобы форсированным маршем развивать наступление на Москву и Ленинград». «Предание же генерала Качанова суду военного трибунала объясняется весьма сложной боевой обстановкой, в которой малейшее отступление от данных для боя указаний, а такие отступления генерал Качанов допустил, грозило серьезнейшими последствиями не только в масштабах фронта, но даже в масштабах оперативного направления».