Притихло Клушино.
Утром уходили на войну первые призывники. Ехали подводы, шли парни, взрослые мужчины: кто с деревянным чемоданчиком в руках, кто с вещмешком за плечами.
Пиликала гармошка. Кто-то пел, кто-то пустился в пляс, решив ободрить близких. Но у всех на глазах были слёзы. Уходили на смертный бой с врагом братья, мужья, сыновья…
Улицы опустели. Редко где соберутся ребятишки, затеют игру в «войну». А то всё — дома.
Когда взрослые придут затемно с работы, Юра и Бориска уже спят. К подушке прикоснулись — и готово! Умаялись за день…
Взрослые ужинали молча. Слова не шли. Война всё ближе и ближе подступала к деревне.
А вскоре потянулись через село беженцы. Нескончаемым потоком двигались по шоссе повозки, грузовики, набитые покла жей. Шли женщины, старики, дети. Уходили из родных мест люди. Уходили от врага.
Мать с Зоей выносили на дорогу хлеб, варёную картошку, поили беженцев водой.
Валентин и Юра подолгу стояли у калитки. Брат хмурился. Юра теребил его.
— Куда они? А мы тоже пойдём, да?
— Молчи! — обрывал его Валентин.
Юра умолкал, смотрел во все глаза на бредущих по дороге усталых людей.
ПЕРВЫЙ УРОК
Бывает же такое! Снится Юре сон. Вроде бы Юра лежит и видит: Бориска, брат, тихонько сползает с кровати и крадётся к его школьной сумке. Вытаскивает две новенькие тетрадки, подаренные Зоей. А Юра удивляется: зачем они это ему? Ну конечно, рисовать! Будто не знает Бориска, что Юре идти в школу и ему без этих тетрадок никак нельзя.
Юра кричит, пытается тетрадку отобрать. А Бориска не даёт, толкается…
И тут Юра проснулся. Открыл глаза, а это сестра Зоя его тормошит, будит…
— Юрушка! А Юрушка! — шепчет она. — Вставай! В школу пора.
В школу!
Вмиг Юра вскочил на ноги, схватил рубашку, штанишки.
Юра одевается, а внутри его всё ликует. Ура! В школу! Он идёт в школу! Вот и дождался он своего дня!
За столом Юре уже не сидится: то в окно выглянет — не идут ли ребята? То на ходики на стене взглянет — сколько там осталось?
Зоя рассердилась.
— Не вертись, как юла! Пей молоко. Не опоздаем!
Мать и отец давно встали. Отец стучит топором во дворе, а мать у печи возится.
Юра незаметно дёргает сестру за платье.
— Скоро, нет? Пошли, что ли?
Мать обнимает его у порога.
— Счастья тебе, сынок! Вот и ты в школу пошёл.
Во дворе к Юре подходит отец. Строго оглядывает его.
— Ты там не шали, — наказывает он Юре, — учительницу слу шайся. Она — уважаемый человек. Не ленись.
Потом тяжёлой рабочей рукой подталкивает его, коротко говорит, точно приказывает:
— Ладно. Ступай!
Зоя берёт Юру за руку, и они выходят на улицу.
День тёплый, хотя и пасмурный. Небо прижалось к самой земле, и чёрные тучи вдалеке будто нехотя переползают с холма на холм, цепляясь за редкие берёзки.
По шоссе быстро, по-походному движется колонна солдат. Колонну обгоняют раскрашенные под зелень грузовики.
Солдаты оглядываются на детей, и их лица светлеют. Они улыбаются. Впереди их ждёт тяжёлый бой, но при виде ребят, шагающих в школу, душа их оживает…
Зоя приводит Юру прямо в класс. Сюда же собираются его сверстники, с которыми он ещё вчера бегал на речку, играл на лугу.
Теперь все они — школьники. Особый народ. Умытые и при чёсанные, ребята робко рассаживаются за партами и оглядыва ются на окна, за которыми толпятся взрослые.
На стене, над классной доской, висит портрет Владимира Ильича Ленина. Он по-доброму смотрит на ребят, улыбается.
В класс входит учительница, Ксения Герасимовна. Она обращается к классу:
— У вас, дети, сегодня большой праздник! Вы пошли в школу, — тихо говорит она. — Теперь вы — ученики. В нелёгкую пору наступил этот праздник. Идёт война — великая, народная война. Старшие братья и отцы бьются на фронте с врагом, защищают Родину. Фронт близко от наших мест — всё может случиться, всё может произойти… Но вы должны хорошо учиться! Это тоже помощь фронту.
Когда ребята возвращались из школы, они увидели, как низко-низко над селом летели два самолёта.
Один то и дело валился на крыло и, казалось, вот-вот соско льзнёт и врежется в землю, а другой — кружил над ним, то взмы вал резко вверх, то снова устремлялся вниз, словно о чём-то просил товарища…
Девчонки подняли визг и бросились врассыпную, а мальчишки сразу определили: наши! Истребители!
— Гляди! Подбили его! Подбили! Не долетит!
Подбитый истребитель, то тарахтя мотором, то затихая, ми новал дома Клушино, начал быстро снижаться.