Какое-то время все молчат. Видимо, тут трудно возразить. Действительно, в атмосфере легче. И опять раздаётся голос Юрия:
— Это же космос, братцы! С ним шутки плохи. Но совладать, думаю, можно. Да и с чем наш брат лётчик не справится?
Герман Титов задумчиво повторил:
— Космос, космос… Вот загадка! Хоть бы как-нибудь на него глазком поглядеть!
А на другой день Гагарин принёс из библиотеки томик про изведений Циолковского. Он подсел к друзьям, начал читать вслух о том, как люди отправились в космический полёт.
Не прошло и получаса, как разгорелся спор. Кто восторгался предположениями учёного, кто доказывал, что он неправ. Стало шумно. Томик переходил из рук в руки. Павел Беляев покачал головой:
— Ай да Юрка! Расшевелил всех. Молодец!
И тут же сморщился, присел на стул. Ещё болит нога. Но все же он в отряде космонавтов. И за это он признателен Юрию Гагарину.
…Беляев прыгал затяжным прыжком, долго не раскрывая парашюта. Прыгнул хорошо, но у самой земли налетел порыв ветра, его ударило о землю. Пришлось долго лежать в гипсе. Врачи считали, что он не сможет больше прыгать с парашютом.
— Неправда! — говорил Гагарин. — Он прыгнет! Я знаю. Хоть завтра прыгнет. Правда, Павел Иванович?
— Прыгну, — подтверждал Беляев, но в душе сомневался. — А что, если врачи правы?
И вот тогда Гагарин поехал прыгать вместе с ним, и Беляев прыгнул. Он приземлился по всем правилам. Юрий подбежал к нему, обнял.
— Я знал, что ты себя пересилишь, Павел Иванович, — тихо сказал он.
Беляев понял, что Юрий догадывался о его страхах.
— Юра! Друг! — взволнованно выговорил он.
* * *Главный конструктор космических кораблей Сергей Павлович Королёв решил встретиться с будущими космонавтами. Самому захотелось увидеть первых испытателей этих кораблей.
И вот они приехали. Какие они были молодые, жизнерадост ные, симпатичные!
Сергей Павлович радостно и пытливо вглядывался в лица.
— Королёв. Будем знакомы.
Присели к столу. Сергей Павлович помолчал, задумавшись. Вдруг озорно сощурился:
— Ну что, орёлики, знаете, на чём будете летать?
Лётчики молчали, переглядывались. И тут, сидевший с ним рядом, видимо, один из самых боевых, неуверенно проговорил:
— Как вам сказать, Сергей Павлович… Вроде бы догадыва емся! Но вообще-то, честно говоря, нет. Не знаем!
Сергей Павлович вдруг увидел такие синие сияющие глаза, такую хорошую ясную улыбку, что и сам улыбнулся. Какие живые, озорные были эти глаза!
— Нет, не на самолётах, конечно, придётся летать! — сказал он. — А на совершенно новой технике. На необычных аппаратах! И ох как далеко от атмосферы, к которой привыкли! Так-то, братцы-орёлики! — засмеялся Королёв, увидав у всех зажёгшиеся огоньки в глазах. — А давайте помечтаем! Пофантазируем ма лость, как это будет выглядеть? Очень это помогает делу, я вам скажу…
И увлёкся, говорил долго и горячо.
— А эти аппараты мы когда увидим? — поинтересовался тот, синеглазый.
Королёв предложил пойти в цех и посмотреть космические корабли, о которых столько было сказано.
— Увидите и то, что не боги эти горшки лепят, — заключил он. — Не боги и обжигать будут. Вам на них летать!
А в цехе подвёл к кораблю:
— Ну, что? Желающие обжить его найдутся?
И снова все засмущались.
И опять синеглазый, побледнев вдруг от волнения и нахмурив брови, деловито осведомился:
— Разрешите?
Королёв молча кивнул.
И вдруг Гагарин — а это был он — к общему изумлению, сев на пол, быстро расшнуровал ботинки, поднялся в носках по лесенке к люку и, ухватившись за перекладину, ловко перекинул своё тело в кресло.
«Ишь ты! Хозяйственный мужик!» — усмехнулся Королёв, от метив эту черту — разуться перед тем, как войти с улицы в дом.
Ему нравился этот уверенный в себе молодой старший лейте нант.
Понравился он и его помощникам. Кто-то, поймав его взгляд, кивнул: «Хорош паренёк, а?» И Сергей Павлович, взяв инженера за локоть, шепнул:
— Вот этот, наверное, и будет первым!
НА СТАРТОВОЙ ПЛОЩАДКЕ
Ровная, как стол, степь тянулась от края до края. Куда ни кинешь взгляд — голубой простор раскинувшегося над головой неба! Здесь и солнце казалось ближе к земле в десятки раз. Поутру его багровый диск словно выкатывался из морозной дымки и стоял на ребре над горизонтом.