– Коля! Ты куда пропал-то? Я, главно, ищу его, всё там обегала колбаской. Подумала уже, что ты в больницу к Ярославу потопал. Хорошо куртку твою заметила, и то случайно. Прикинь, такой пистон химичке вкатила! Говорю, забирайте нафиг вашу грамоту! Вообще высказала всё, что о них думаю. Директор даже извиняться стал, сказал их упущение, они исправят. Ты что?
– Ничего.
– А почему стоишь тут?
– За мной сейчас машина приедет.
– Дома что-то?
– Нет.
– Ну, явно же что-то не так. С отцом плохо?
– Просто хочу домой.
– Я с тобой поеду, можно?
– Наглым всё можно.
– Нет, а что я молчать должна?! Мы же вместе ему помогали, и ничего не нагло. Нафиг эта их грамота не нужна, подтереться ею, но раз уж дали, то тебе тоже должны.
– Я ухожу из колледжа.
– В смысле?
– Не буду тут больше учиться. Вон за мной едут уже. Всё. Пока.
– Коля, подожди, Коля! Я не понимаю, в чём дело? Не из-за долбаной же грамоты?
Естественно, думаю, не из-за грамоты. Из-за тебя. Только я не скажу этого. Потому, что трус, тряпка. Вот сейчас, когда заикнулся про наглых, хотел тебя задеть, а ты не поняла даже, что я имею в виду. Думала, злюсь, что со скандалом грамоту для меня стала требовать. А дело не в этом. А сказать, что дело не в этом, а в том, что ты просто меня достала, ты, и все такие как ты, сказать, и открыто пойти на конфликт у меня духу не хватает. Видимо, правда не место мне в медицине, да и вообще в этой жизни. Машина подъехала.
– Подожди, Коль. Я всё-таки с тобой поеду.
– Мне всё равно.
Сели вдвоём на заднее сиденье.
– Пожалуйста, скажи мне, что стряслось? – Она взяла меня за руку. – Тебя обидел кто-то? Почему хочешь бросить?
– Проникся.
– Чем?
– Тем, за что сегодня директор агитировал, слышала? Кто в себе к медицине призвания не чувствует, лучше вовремя остановиться. Я не чувствую.
На её лице отразилось неподдельное изумление.
– Ты не чувствуешь? Почему?
– Потому! Потому, что ненавижу!
– Кого?
– Тебя! Отца своего. Ту дуру, что меня родила. Всех!
Она почему-то вдруг стала гладить меня по голове. Я дёрнулся, отшатнулся. Тогда она по плечу, по руке стала гладить.
– Знаешь, поедем лучше ко мне? Хочешь?
Я ничего не ответил.
– Юрий Петрович! Вы можете нас на Ивовую отвезти?
– Не вопрос!
Всю оставшуюся дорогу я дулся и молчал, а она меня гладила.
– Ты что будешь, котлеты с макаронами, или гренки с сыром?
– Ничего. Может, я поеду лучше? Спать очень хочется, я читал всю ночь.
– А ты давай здесь ложись.
– Неудобно.
– Что ты! Ложись, ложись! Вот сюда. Мама поздно придёт, отчим вообще в командировке. Сто раз ещё выспишься, ложись.
Я лёг. Она накрыла меня леопардовым пледом, вышла и закрыла дверь. Зачем я здесь? Ненависть, обида улеглись, остались плохое настроение и нечистая совесть. Уроки опять пропустил. И хочется спать, и мысли заснуть не дают. Нелепо с грамотой вышло, стыдно. Хоть, действительно, больше в колледж не являйся. На счёт того, чтобы бросить, погорячился, признаю. Я с детства мечтал стать врачом. Глупо вот так просто взять и отказаться, толком даже не попробовав. Занятно, что она у Ярослава меня собиралась искать. Догадывается? Впрочем, с чего бы ей догадаться? Какое всё-таки красивое имя Ярослав! Помнится, у нас в интернате мальчик был, его все звали Ярик, наверное, тоже Ярослав. Но «Ярик» немого неприятно звучит, грубовато. Как ещё можно сократить? Слава? Слава тоже милое имя, мне очень нравится. Я маленьким мечтал, чтобы меня звали Слава. У нас в группе был Слава, очень красивый. Его кровать стояла рядом с моей. Когда воспитатели к нему ласково обращались, Славочка или Славик, у меня внутри всё таяло. Наверное, я был влюблён в него, просто тогда не понимал. Лица его теперь не помню. Честно говоря, я и Ярослава лицо не слишком хорошо уже помню. Разумеется, узна́ю, если увижу снова. Увижу ли? Вот, вроде бы, решил, не ходить, не видеть, не позволять себе ничего такого, потом так же твердо решил пойти, и будь что будет. Теперь вот снова сомнения. И, опять же, Надя… Как она сегодня о нём: «устроила истерику на счёт больного», просто больной, совершенно посторонний, неинтересный, пройденный этап. А сама, ведь, бегала к нему. Никак не могу заснуть. Глаза слипаются, а мозг не спит. Ещё с Аркашей объясняться. Что ему Митя скажет? Самому-то Мите везёт, может всю ночь читать, писать, а днём хоть до вечера отсыпаться. Вот так взять, и рассказать Аркаше, что он их отношениям два года всего намерил. Конечно это не моё дело, но жалко отца. Он очень хороший человек и заслуживает счастья. Заснул наконец, оказался в телестудии, среди тех женщин, что рассуждали, правильно ли поступили родители, отнявшие ребёнка у своей несовершеннолетней дочери, стал озираться, искать её, а её нигде нет, только тётки эти кричат визгливыми голосами. Проснулся. Оказалось, на улице за окном какие-то тётки кричат. Голова разболелась. Встал, пошёл Надю искать.