– Пусть сначала кровь остановят.
– Да. Если что – перевезём в другое.
– У нас больной с кровотечением, – провозгласила Надя, поравнявшись с ближайшей медсестрой.
Мы-то, наивные, уже полагали, что раз этот пароль один раз сработал, то он универсальный. Ан нет.
– История его где? – равнодушно поинтересовалась тётя.
– Мы из третьего корпуса, – отрезала Надя, и уточнила на всякий случай, – там потоп.
– Везите к перевязочной, – кивнула головой медсестра, показывая, где перевязочная.
Ёлки-палки! А возле перевязочной-то очередь, целое столпотворение. И всех вызывают пофамильно, никак не пробиться.
– Я пойду к зав. отделением, – сказала Надя. – Иначе бесполезно, знаю по опыту. Мама, когда бабушку лечила, все вопросы только через начальство решала, иначе никак.
Быстро пройдя по коридору, на ходу читая надписи, она в одну из дверей постучалась и вошла. Через минуту, всем уже было интересно, что за этой дверью происходит.
– Выйдите немедленно из кабинета! – кричит кто-то оттуда мужским голосом.
– Не выйду! – Это наша Надя, тоже кричит. – Я же вам объясняю, вы что, не понимаете? Сильное кровотечение! Нужно срочно помочь!
Потом мужская тирада, немного тише, слов не разобрать. Потом опять Надя:
– Да, я требую! Если он умрёт, или ногу потеряет, вы будете виноваты!
Снова что-то невнятно баском.
– Я не пугаю, я констатирую! … Не знаю, кто распорядился, но сейчас специально вернусь туда и узнаю. Если не можете срочно помочь, вызывайте скорую помощь!
Мы с Ярославом переглянулись. Он говорит:
– Во даёт! Нас сейчас с лестницы спустят.
Честно сказать, я примерно то же самое подумал. Хотя ему кивнул ободряюще, мол, не бойся, всё устроится. И о чудо. В кабинете заведующего наступило подозрительное затишье. Потом он пробасил ещё что-то, а потом из перевязочной выглянул доктор в маске: «Кто тут из третьего корпуса с кровотечением? Завозите!» Я немного замешкался с креслом, доктор помог мне и спросил: «На практике?» Я кивнул. – «Какой курс?» Я возьми, и скажи правду.
– Тогда можете быть свободны, спасатели – сказал врач, и дверь у меня перед носом закрыл.
А тут и Надя подбежала.
– Дурак! Надо было второй говорить, нас тогда б посмотреть пустили.
Это я и без неё уже понял.
Уходить мы, конечно, не собирались, но минут через пять тот же доктор выглянул в коридор и крикнул:
– Марина! Звони в оперблок! Экстренная операция. Пусть операционную готовят!
Я похолодел.
– Вот это да! А вдруг ему ногу отрежут? А вдруг не надо было вообще его трогать?
– Да?! И оставить там кровью истекать?!
– За ним бы пришли рано или поздно.
– А если поздно?
Когда врач выходил из перевязочной, мы кинулись посмотреть, как там наш Ярослав, но доктор отстранил нас и сказал ласково: «Идите, ребята, всё нормально будет».
– Ему ногу не отрежут? – осмелилась спросить Надя.
– Не отрежут, идите.
Делать нечего, мы вяло поплелись к выходу.
– Ребята! – окликнула нас медсестра, – кресло заберите, отвезите на место.
На спинке кресла белой краской было написано II тер.отд., но мы преступно бросили его на первом этаже девятого корпуса. Не хотелось нам разыскивать это второе терапевтическое и в третий корпус возвращаться не хотелось, а в колледж на занятия идти тем более. Да и есть ли они сегодня, занятия? Если всех учащихся бросили на помощь в ликвидации бедствия, могли и отменить. А, может быть, просто все под шумок разбежались. Мы тоже решили уйти. Побродили немного по парку, зашли в кафе, без аппетита погрызли пиццы. Надя много курила. Все мысли, разговоры у нас теперь только о нём. Бесконечные предположения, о том, что и как с ним будет. Бесконечные поиски собственных ошибок и недочётов во время нашей, так сказать, спасательной операции. И фамилию даже у него не спросили, как теперь узнавать о его состоянии?
Домой я приехал поздно. А отец ещё поздней – много было дел. Часов в двенадцать он зашёл ко мне в комнату.
– Не спишь ещё, сынок?
Какое там! Если б он только знал, до чего у меня голова распухла от мыслей.
– Ты знаешь, Коля, мне кажется, та женщина, действительно очень похожа на тебя. Возможно, ты не ошибся. Если хочешь, только подумай хорошенько, если ты действительно хочешь, я найму людей, её разыщут, всё досконально расследуют. Даже если это не твоя мать, мы найдём ту самую, настоящую. Прошу тебя, сыночек, только подумай получше, хорошо?
О господи! Подумай! Да я уж забыл и думать о ней! Все мои мысли теперь о другом, после сегодняшнего происшествия.