Надо было видеть его глаза, когда я доставал из ямы уже готового запечённого в глине перепела. По поляне разнёсся просто божественный запах готовой еды. Думаю, если бы я замедлился, то дед вырвал бы у меня её прям из рук. Возможно, вместе с руками.
Положив глиняный кокон на постеленную холстину, я просто ударил по глине ножом. Она тут же раскололась и начала рассыпаться. Мясо настолько хорошо пропеклось, что перья под тяжестью глины отходили от шкуры, оставляя чистые участки, которые можно было сразу вырезать и есть.
Отрезав от краюхи хлеба приличный такой шмат, я водрузил на нее предварительно «ощипанную», отожранную от тела ногу перепела. Рядом с мясом положил щепотку зелени и всё это передал деду, что голодным взглядом смотрел на меня. Только получив в руки это сокровище, он тут же начал поглощать его. Обжигаясь, шипя и плюясь, но что-то одобрительно бурча себе при этом под нос.
Я ж ел медленно и не спеша, с легкой улыбкой превосходства смотря на деда. Но моя рука, с зажатым в ней куском хлеба и мяса, замерла на половине пути. Как и мой дед, мы недоуменно и одновременно посмотрели себе за спину, откуда донесся очень странный рык. Ну как рык, это было похоже на попытку рыка, знаете, как аленький ещё щенок пытается подрожать взрослым.
Представшее мне зрелище меня просто ужаснуло. На краю поляны, где мы с дедом остановились, стоял щенок, совсем маленький, ему от силы недели две-три было. Он, наверное, только глаза открыл. При этом он был худ, просто до изнеможения худ. Просто кожа да кости, совсем как я чуть менее года назад.
Дед на него даже внимания не обратил, просто отвернулся обратно и продолжил с прерванным ажиотажем поедать перепела. Я же не мог оторвать от него взгляда. Его голодный до неимоверности взгляд, просто не мог оставить меня равнодушным. Он из последних сил пришел на запах с единственной возможностью хоть немного поесть, он просто хотел жить.
Более не думая, я поднял, отложив в сторону свой «бутерброд» и направился к малышу. Он пробовал рычать, предупреждая о своей опасности, но он даже стоять больше не мог, не то, чтобы огрызаться или тем более защищаться. Я мягко подобрал его и прижав к груди аккуратно понёс к костру, ласково нашёптывая на большое ухо, что всё будет хорошо.
Когда я вернулся с малышом на руках, дед попытался что-то сказать, из разряда, чтобы я оставил его, но я так на него посмотрел, что он аж подавился. Положив мелкого на свои вещи, сам достал один из походных котелков и сбегал к речке, набрал немного воды. В воду покидал костей от перепела и в пасту растёр пару маленьких кусочков мяса.
В быстро вскипевшей воде настаивался бульон, пока я чистил и отпаивал простой водой мелкого щенка. Когда бульон остыл, я быстро соорудил рожок из куска кожи и осторожно делая остановки, накормил щенка. Съев приличную порцию и впервые за долгое время наевшись, он тут же отрубился. Устроив его на своих вещах, я повернулся к деду, что уже стоял рядом со мной и внимательно рассматривал щенка.
— Кто это, дед? — спросил я его.
— Странный он какой-то, — почесав подбородок и подергав за свою короткую бородку, произнёс он. — Вроде и обычный степной волт, — произнёс он, и начал водить пальцем, — судя по гребню и кисточкам на ушах. Но вот такие массивные лапы бывают только у лесных зеров. Считай, это те же волты, только лесные. И если первые не особо крупные, но с длинными ногами и крупными ушами и мелкими лапами. То вторые более массивные и приземистые, с мелкими прижатыми ушами. Это, видать, смесок, вот его выкинули из помёта, и тебе следует.
— Ясно, — протянул я, поглаживая мелкого, от чего тот сквозь сон начал порыкивать, — буду называть тебя Рык.
На мои слова дед только глаза закатил, понимая, что я от щенка отказываться не собираюсь. И правильно думает. Он просто не понимает, насколько это большая удача. Дикие животные могут стать очень преданными друзьями, не такими, как домашние, конечно, но это просто первый шаг. А я уже говорил, что у меня появился некий план по выведению баронства из кризиса.
Следующий день почти ничем не отличался от предыдущего, ну, кроме того, что в моем мешке теперь ещё и щенок болтался. Он, правда, спал почти всё время, но оно и понятно, он был настолько истощён, что на большее был просто не способен. Я вообще удивлен, как он тогда смог к нам выйти. Единственное, что я будил его три раза в день на поесть. Дед только смеялся, что он мне мешок испачкает, вот только ему до этого состояния ещё по крайней мере пару дней есть нужно.