— Это был бизнес с американскими солдатами, эти янки такие тупые!
— Какой бизнес?
— Я устраивал для них покер. Думаешь, на этом много не заработаешь? Не тут-то было! Знаешь, сколько я делал за ночь? В среднем двести долларов — шестьдесят тысяч вон! Я назначил плату: в течение игры 1 % от ставки, при каждом её повышении. Знаешь, сколько раз они повышали ставку за одну только ночь? Астрономическая цифра!
Максимум, что может получить сам игрок в покер, это сто долларов. А это значит, что парни отрабатывали свои ставки, чтобы заплатить мне, ха-ха-ха. Эти янки настолько глупы, что не понимали такого очевидного факта. Хотя понятно, некоторые из них и начальной школы не окончили. Победитель обычно прекрасно себя чувствует, благодарит меня за устройство вечера, за чистые пепельницы и кофе. Он говорит: «Господин Чой, высший класс!» Но победителями становятся все по очереди, и через некоторое время я стал «высшим классом» для всех. О чём бы ни говорил любой из моих постоянных клиентов, встречая меня на улице, он всегда просил устроить ночь покера. В рекламе своего бизнеса я не нуждался, ха-ха-ха.
— Они что, сами не могли себе комнату снять? Сэкономили бы.
— Это не так-то просто, они не могут снять комнату сами. Армейские правила запрещают покер на деньги в расположении воинской части. Там, кстати, полно народа, готового содрать с них семь шкур. Я был единственным, у кого хватало совести. Некоторые брали сто долларов только за комнату, и это ещё ничего. Были и такие, кто организовывал вооружённые налёты. Так что мне приходилось нанимать здоровенных ребят для охраны. Так постепенно распространилось мнение, что моё место — самое безопасное. И ещё: я не давал проигравшим уходить расстроенными — для каждого приглашал девочку. Все они, встречая меня, говорили: «Мистер Чой, высший класс!»
— Так ты сделал состояние.
— Увы, нет. Из двухсот долларов тридцать уходило на охранников, двадцать — на аренду комнаты и пять — за каждую девочку, это вдобавок к тому, что платили девчонкам сами янки. Так что чистая прибыль составляла сто долларов.
— Но ведь и это большие деньги!
— Да, но сохранить их оказалось непростым делом. Город соблазняет, большую часть я потратил на выпивку и девочек, почти ничего не осталось. Но ни о чем не жалею, я грандиозно провел время.
— Тогда почему же ты уехал? Мог бы пожить там ещё…
— Ты не представляешь, какое там житьё… Там собрались все отбросы мира. Нет ни единой души, которой можно поверить. Это не место, где можно долго оставаться… Я был замешан в одну неприятную историю… Мне пришлось уехать, точнее, убежать оттуда…
Ику не хотелось рассказывать об этом, и он сменил тему.
— Ты всё ещё встречаешься с этой девушкой, волейболисткой из школы S?
— Ты имеешь в виду Инае? Да… время от времени. Хотя не видел её уже около месяца. А ты как? Видишься с Вон?
— Ты всё ещё помнишь её имя?! В последний раз я видел её до отъезда в Донгдучун. Хотя собираюсь с ней повидаться. Слышал, она играет в волейбол за банк.
— Кажется, у нее был брат, хулиган?
— Чистейшая ложь! Девчонки иногда врут без причины. Она была из другого города и в то время жила одна. Кстати, ты, уложил свою?
— Нет… А ты?
— Папа Римский! Сделал это на третьем свидании. Прежде чем сделать что-то другое, ты должен её уложить. Все эти заносчивые цыплята, слишком гордые и трудные в общении, становятся овечками, когда их уложишь. И ты, первый кю, не знаешь этого основного правила. Есть же пословица Го именно про это!
Весьма посредственный игрок, Ику намекал на принцип «Играй внутри прежде, чем снаружи». Но, похоже, он был прав. Пословица, кажется, относилась и к девушкам. Вук подумал об Инае. Вскоре наивное лицо Инае вытеснили лица Джуны и госпожи хозяйки. Чувство вины охватило Вука, и он отогнал прочь эти мысли. Нет, Инае не похожа на них.
— Эй! Не будь таким серьезным! Пойдем в другое место, выпьем что-нибудь получше. У меня хватит денег, чтобы напоить тебя.
Они пошли в другой бар, тихий и не такой дорогой. Вук убедил своего настойчивого друга пойти сюда вместо похода в «настоящий бар». После рассказа Ику о своих приключениях настала очередь Вука. Он поведал свою историю беглеца. Правда, у него не хватило духу рассказать все об отношениях с госпожой хозяйкой, и он солгал, что ушел от той, потому что больше не хотел её обременять.
— Ты действительно в трудном положении, Вук. Возьми.
Ику достал из внутреннего кармана пачку пятисотенных купюр и протянул их Вуку. Десять тысяч вон. Вук стал отказываться.
— Ику, пожалуйста! Я рассказал о себе не для того, чтобы вызвать сочувствие…