Паво стиснул зубы и подавил боль, пульсирующую между висками. Молодому гладиатору не нравилась мысль о том, что его перехитрил доморощенный солдафон, но Макрон привел убедительный аргумент.
- Послушай, - продолжил Макрон. - Каждый из последователей Бато, которого ты убьешь, станет на одного гладиатора меньше, чем тех, кому пришлось бы сражаться на Играх. Помоги мне положить конец восстанию, и у тебя будет шанс остаться в живых и сразиться с Гермесом. Ты не просто будешь победоносным гладиатором. Ты будешь римским бойцом, который помог сокрушить еще одного Спартака. - Оптион пожал плечами. - Решайся. Или ты сдаешься, и отсиживая здесь, воняя дерьмом, и ждешь, пока греки расправятся с тобой… или помогаешь нам сразить Бато. Я полагаю, если тот не доберется до тебя первым.
Паво почувствовал, как кровь застучала в его жилах. Он застонал, когда полностью выпрямился, но ярость в его сердце заглушила сгусток боли. - Я пойду с вами, оптион.
Макрон какое-то время изучал Паво. Хотя Паво был родовитым аристократом, самым худшим римлянином в глазах Макрона, что-то в нем было ему симпатично. Он был неразговорчив и временами наивен, но в то же время был на удивление жестким и кровожадным - качества, которые напомнили Макрону о себе, когда он был молодым новобранцем Второго легиона. Он кивнул в знак одобрения.
- Скорее так, парень. Здесь есть заместитель Глабрио? - крикнул Макрон, отходя от гладиатора.
- Да господин! Это я, Гней
- Вот, что Гней, остаешься здесь за главного. Что бы ни случилось, ты никого не впускаешь в эту дверь. Если каждый раб в этой комнате должен отдать свою жизнь, защищая эту позицию, пусть так и будет. Как только прибудут германцы, собери людей у главных ворот и размести наблюдателей на сторожевой башне наверху. Дождись первых признаков дыма от горящего арсенала. Это будет для тебя сигналом к атаке.
- Да, господин, - серьезно ответил заместитель Глабрио. - А что, если германцы не придут вовремя?
- Я думаю, Мурена будет потеть из задницы, как только узнает о действиях Бато. Он пришлет людей как можно скорее. - Макрон отвернулся от охранника и улыбнулся Паво. - А теперь поторопись, парень. Бато и его банда могут покинуть казарму в любой момент. Нам нельзя терять ни минуты.
Вскоре Макрон, Бассус и Паво крались по туннелю в почти полной темноте. Путь освещал Паво, неся масляную лампу, которую он принес из комнаты ланисты. За ним следовали Макрон, и Бассус, который шел позади всех. Мужчины держали мечи над головами, чтобы защитить свое оружие от сточных вод. Лампа отбрасывала жуткие тени на изогнутые каменные стены, и Паво изо всех сил старался сосредоточиться на раскрытую пасть тьмы впереди, вместо того чтобы смотреть вниз на мерзость, клубящуюся у его ног.
- Сколько раз за этот день мне пришлось вступать в дерьмо? - ворчал он сам на себя.
- Лучше привыкнуть к этому ощущению, - сказал Макрон. В темноте его голос казалось звучал очень близко. - Если мы каким-то образом выживем в этом восстании, мы все равно завязнем по уши в нем из-за этой скользкой пары вольноотпущенников. Кроме того, судя по твоему виду, я бы сказал, что у тебя большой опыт пробираться через дерьмо.
- Какое утонченное чувство юмора, - сухо ответил Паво.
Волна тошноты защекотала горло юного гладиатора. Он уловил сильный запах свежих фекалий и почувствовал, как сводит его спину. Он невольно опустил голову и его вырвало. Звук его рвоты эхом разнесся по туннелю.
- Лучше вырвать, чем хлебнуть эту дрянь, парень, - сказал Макрон.
- Не понимаю, на что вы оба жалуетесь, - весело добавил Бассус. - Здесь не так уж и плохо. Вам бы прогуляться по Субуре ночью. Дерьмо там повсюду, уж поверьте мне.
- Ха! Рим! - хрипло произнес Паво, выплевывая с языка горький привкус рвоты. - Если я больше никогда не ступлю в этот город, я буду счастливым человеком. Это опасное место для богатых или знаменитых.
Он замолчал, глядя вперед и пытаясь вспомнить расстояние между помещением ланисты и арсеналом на юге, на восточной стороне лудуса. Он внезапно напрягся при звуке отчетливого визга, исходящего из дальнего конца туннеля. Щетина на его затылке напряглась, и он вгляделся в густую черноту впереди с холодным предчувствием, зашевелившимся в животе.
- Что там такое? - прошипел Макрон сзади. - Почему мы остановился?
- Крысы! - взвизгнул Паво. - Я ненавижу крыс!
Мгновение спустя сотни существ вырвались из темноты и заметались по нечистотам. Паво вздрогнул от отвращения, когда животное пробежало между его ног, поцарапав колени. Молодой гладиатор взмахнул руками перед собой, отбиваясь от них. Но они продолжали наступать, хватая его за руки и пробегая по спине. В слепой панике он опустил лампу и замахал пламенем туда-сюда на крыс, заставив их завизжать и разбежаться.
- Попалась! - сказал он, отбрасывая от пламени еще одну обожженную крысу.
Подняв лампу, он заметил, что по его правой руке ползет крыса. Она завизжала на него. Паво вздрогнул. Лампа выпала из его рук и шлепнулась в канализацию, погасив пламя и погрузив туннель в кромешную тьму.
- Что случилось? - спросил Макрон.
- Я уронил лампу.
- Ну вот! - Макрон стиснул зубы. - Когда ты не можешь перестать гадить, парень?
Молодой гладиатор на мгновение замер, напрягая зрение: - Я вижу что-то впереди.
Перед ним сияла полоска света. Он прищурился, но в подземной тьме нельзя было разглядеть, как далеко она была. Он осторожно шел к ней, чувствуя покалывание, пробегающее по его позвоночнику. Мысль о мести Гермесу не давала ему покоя. Паво больше не чувствовал себя обиженным нищетой жизни гладиаторов, подбадривавших его на Арене и издевавшимися над ним в лудусе. У него было много знатных друзей в Риме, жизнь которых была столь же коварной и убогой. Только их окружение отличалось. Но у него была более высокая цель: почтить имя своего отца и вернуть ему былую славу. Только убив Гермеса он мог добиться этого. Вчера, размышлял он, его обстоятельства казались безнадежными. Теперь его сердце наполнилось стальной решимостью. Расправившись с Бато и его головорезами, он сможет спасти себя от распятия. У него появился шанс остаться в живых до того времени, чтобы суметь выиграть битву с Гермесом. Он улыбнулся в кромешной тьме при мысли, что мятеж Бато может сыграть ему на руку.
- Почти пришли, - сказал он.
Трое мужчин брели в кромешной тьме, и полоска света увеличилась, обнажив водосток, проложенный в крыше туннеля. Свет факелов мерцал в комнате наверху. Двигаясь медленным шагом, чтобы его движения были бесшумными, Паво наконец остановился под водостоком. Он вытянул шею на свет и прищурился.
- Что ты видишь? - прошептал Макрон.