- Ублюдки! - прорычал он. - Не давайте им уйти!
Паво догнал Макрона и осмотрел тренировочную площадку. Песок потемнел. На нем блестели лужи крови. Некоторые группы гладиаторов бежали от схватки и рваным отступлением направились к убежищу казармы. Германцы выследили их, выкрикивая свой варварский восторг под хор яростных колющих и рубящих ударов.
Бассус указал вперед: - Смотрите, господин!
В дальнем конце полигона у западной стены копошилась пара силуэтов. Бато и Дюрас лихорадочно огляделись вокруг. Севернее германцы роились вокруг казармы, рубя даже тех гладиаторов, которые, сдаваясь, поднимали руки, и калеча их трупы. Один гладиатор умолял о пощаде, когда германцы повалили его на землю и воткнули копье ему в живот. Глаза мужчины вылезли из орбит, когда наконечник копья вышел у него из спины. На восточной стороне бушевала схватка. Двое фракийцев поняли, что их единственный путь отступления лежит на юге.
Бассус прищурился: - Они направляются на тренировочную Арену.
Макрон зарычал горлом: - Понятно . Бежать им некуда. Давайте покончим с ними.
Трое мужчин прорвались через тренировочную площадку, встав между убитыми гладиаторами и германцами. Тьма сгустилась над горизонтом, и полная луна мерцала в небе, омывая лудус бледным светом. Крики и лязг бушующей битвы затихли, когда они пронеслись через арочный вход, ведущий на арену, и остановились в центре, пробежав глазами по деревянным галереям.
- Куда они пропали, химеры их побери? - прошептал Макрон. - Паво, осмотри галерею. Бассус, оставайся здесь. Охраняй вход.
Макрон и Паво разделились, осторожно осматривая маленькую Арену в поисках следов своей добычи. Затем воздух пронзил крик, и Паво отвел взгляд от галерей и посмотрел на Макрона. Оптион был невредим. Паво взглянул в сторону входа как раз вовремя, чтобы увидеть Бассуса, пошатывающегося под аркой, и кряхтящего от боли. Из его горла торчали четыре острых кончика. Он вздрогнул, затем обмяк. Бато стоял за его плечом, лихорадочно ухмыляясь. Он выдернул кинжал из горла Бассуса и швырнул мертвого охранника на землю, шагнув через вход на Арену. В то же время Дюрас мчался по песку, широко раскинув руки, опустив голову в позе бычьей атаки, черты его лица исказились в почти нечеловеческом выражении ненависти. Телохранитель выбил меч из рук Макрона прежде, чем тот успел его им ударить, и вцепившись руками в плечи ошеломленного оптиона, повалил его на землю.
Паво повернулся к Бато. Фракиец поигрывал своим кинжалом.
- На этот раз твой друг не сможет спасти тебя, римлянин, - ухмыляясь, сказал он. - Теперь я покажу тебе, как сражается настоящий Первый Меч.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Фракиец в неуловимом движении прыгнул на Паво. Молодой гладиатор никогда не видел, чтобы боец двигался с такой ошеломляющей скоростью и точностью, его плечи сгорбились, он прыгал вперед на подушечках ног, так легко и быстро, что казалось, будто он летит по песку. В мгновение ока он налетел на Паво, целясь кинжалом в живот своего противника. Паво неловко отпрыгнул назад. Кончики зубцов кинжала царапнули его плоть, и горячая кровь заструилась по бронзовому ремню Первого меча, обернутому вокруг его набедренной повязки. Разозлившись, Бато снова бросился на Паво, не дав юному гладиатору времени скорректировать свою позицию. Сквозь волны боли Паво отбил кинжал своим щитом. Зубцы вонзились в щит, и фракиец резко ударил Паво по лодыжке, заставив его отшатнуться назад, вырывая щит из его левой руки. Паво рухнул на песок, мрачный голос в его затылке сказал ему, что он вряд ли сможет победить Бато, только не с его ранами, и только не против такого проворного и безжалостного противника. Неподалеку он заметил Макрона. Дюрас прижал оптиона к земле, его перчатка с шипами была высоко поднята, готовая нанести смертельный удар. Но Макрон вытянул руку над головой, парируя перчатку, а затем ударил Дюраса головой по переносице. Молодой гладиатор воодушевился силой оптиона.
- Ты, мой, римская сволочь! - усмехнулся Бато.
Паво снова перевел взгляд на фракийца. В мгновение ока Бато опустил свой кинжал на молодого гладиатора, который похолодел при виде шипов, направленных ему в горло. Лишенный щита, он взмахнул мечом над грудью, вонзив клинок своего меча между стальными зубьями кинжала. Раздался пронзительный визг, когда металл заскрипел о металл, Бато водил кинжалом по всей длине лезвия, пока зубцы не ударились о рукоять меча. Затем Паво перекатился налево, выворачивая плечо и отбрасывая свое оружие. Меч пролетел по воздуху, вырвав кинжал из руки Бато, и кинжал с мечом с грохотом упали на песок у входа на Арену. Сердце Паво колотилось, и он тяжело дышал. Увидев, что его противник остался без меча, и щита, фракиец возбужденно зарычал и бросился к нему. Не обращая внимания на опухшую боль в ребрах, Паво вскочил на ноги с такой скоростью, что даже проворный фракиец был застигнут врасплох и вонзил кулак мятежному гладиатору в живот. Из горла Бато вырвался воющий звук, когда он от боли согнулся пополам. Щит выпал из его рук и ударился о песок. Превозмогая боль, он выпрямился и парировал очередной удар юного гладиатора. Затем он сжал руки в кулаки и принял боевую стойку.
- Иди сюда , богатенький мальчик. Прими свое наказание, - выплюнул он, лукаво улыбаясь, подергивая верхней губой.
Паво резко встряхнул затуманенной головой. В стороне от Арены он заметил Дюраса, его громадный силуэт казался горой в лунном свете. Телохранитель обвил руками шею Макрона, сильно ее сдавив. Было слишком темно, чтобы Паво мог разглядеть выражение лица Макрона, но булькающий звук из горла оптиона, борющегося за глоток воздуха, резко разнесся по Арене.
Паво перевел взгляд на Бато, ненависть к фракийцу бушевала в его сердце. Он поднял руки на несколько дюймов перед подбородком, чтобы защитить лицо . Бато рванулся вперед, но вместо того, чтобы ударить Паво в лицо, нанес сокрушительный удар понизу, который молодой человек слишком поздно успел парировать. Свирепая агония взорвалась в его кишках, когда Бато ударил его кулаком в живот, заставив наклониться вперед и ослабить бдительность. Теперь Бато ударил Паво по челюсти. Удар заставил его пошатнуться. Оглушительный хруст отразился от черепа молодого гладиатора. Белые пятна заплясали перед его глазами. Его ноги будто оторвались от тела. Он едва устоял.