- Должно быть, прибыл Клавдий, - сказал Макрон.
- О, Боги, вы только послушайте! - воскликнул Паво, когда основная масса гладиаторов вышла на Арену под сотрясающий землю нарастающий шума. - Галереи, должно быть, битком набиты зрителями.
- Лучше быть там, чем здесь, с этими сволочами, - возразил Макрон.
В частном порядке он признал, что у толпы были веские причины присутствовать на начале Игр. Император не пожалел средств, на устройство ошеломляющего зрелища, чтобы расположить к себе толпу. Макрон заметил несколько афиш, рекламирующих событие, на стенах таверн и торговых лавок вдоль пути процессии. На Марсовом поле проходили гонки на колесницах, и ранее этим утром колесница, запряженная слонами, пронесла образ Ливии мимо толпы, выстроившейся на улицах. В качестве устроителя игр Клавдий собрал лучших гладиаторов и бестиариев из имперского лудуса в Риме и меньшего лудуса в Капуе. Макрон содрогнулся от огромной стоимости мероприятия, которая, по слухам, исчислялась несколькими сотнями тысяч динариев.
Макрон и Паво уже собирались выйти на Арену, когда кто-то крикнул: - Вы двое! Стойте на месте!
Двое мужчин одновременно обернулись, когда официальный представитель Арены поспешил к ним, сильно нахмурив брови.
- Кто ты, химера тебя побери, такой? - резко спросил Макрон.
- Секст Гостилий Нерва, - коротко ответил чиновник. - Я отвечаю за расписание. Моя работа заключается в том, чтобы эти игры работали гладко и без сбоев. Ты .- Он указал на Паво. - Твое имя?
- Марк Валерий Паво, - ответил гладиатор.
- А твой напарник?
- Хиларус, - сказал Макрон, ощетинившись от стыда. Его мало утешал тот факт, что, сражаясь под вымышленным именем Дюраса, он, по крайней мере, скроет свою истинную личность, не позволив своему начальству во Втором Легионе когда-либо раскрыть его постыдную тайну. В том случае,конечно, если он выживет. Он наблюдал, как осажденный чиновник сверился с восковой табличкой, водя пальцем по списку имен. Откашлявшись, Нерва постучал пальцем по паре имен внизу.
- Ждите здесь. Как только вы услышите команду от судьи, выходите. Ваш бой будет вторым, так что постарайтесь выглядеть достойно, и что бы ни случилось, не умирайте слишком быстро, хорошо?
Страх мгновенно охватил Паво.
- Этого не может быть. Перед нами должны выступить несколько пар. - Гладиатор указал на список имен. - Проверьте программу. Мы в главной программе дня. Мы должны выступить последними.
Порядок боев был источником горячих дебатов в столовой лудуса в Капуе, где гладиаторы разрывались между появлением в более позднем бою, с гарантией большей поддержки толпы и большей наградой за победу, и борьбой во второстепенном предварительном бою с которого, если оставались живы, быстро уходили с Арены. В соответствии с традицией бои со зверями были запланированы на каждое утро Игр, за которыми следовали распятия преступников в полдень, а гладиаторские бои назначались обычно на каждый день десятидневного празднества.
- Изменение плана, - отстраненно ответил Нерва. - Систин должен был пойти первым, но прошлой ночью он покончил с собой в своей камере. Неблагодарная собака откусил себе язык и задохнулся. Затем мы планировали, что его заменит Диодор, но он скрылся в туалете и задохнулся, засунув себе в горло туалетный ёршик. Что творится?
- О! Боги! - воскликнул Паво.
Нерва пожал плечами: - Бои со зверями всегда доводят некоторых до самоубийства. И это все мысль о том, что они могут быть разорванным на куски, я полагаю. В прошлом году у нас была дюжина бойцов, которые задушили друг друга перед началом игр. Хромает программа, скажу я вам. А есть еще те, кто лечит раны. Он цокнул языком, вытянув шею в сторону Арены. - Клянусь Юпитером, надеюсь, погода не испортится. График достаточно плотный, так как дождь не подпортит ее.
Макрон покачал головой: - Парочка трусливых бестиариев не объясняет, почему наш выход поменяли в списке. Перед нами было запланировано еще много боев.
- Приказ Имперского секретаря, - ответил Нерва, закатив глаза. - Он организует Игры от имени устроителя, Императора Клавдия. Если у вас есть проблемы с расписанием, я предлагаю вам обсудить это с ним.
Макрон и Паво обменялись взглядами за забралами.
Нерва продолжил: - По окончании шествия Император представит Игры и скажет несколько слов об обожествлении своей бабушки Ливии, затем сделает несколько публичных заявлений и воздаст обязательную благодарность толпе. Мы начнем с леопарда против быка. После этого ваша очередь. Четверо из вас отправятся на песок.
Макрон от души хлопнул Паво по спине: - Ты слышал, парень? Четверо гладиаторов против одного зверя! Это не должно быть слишком сложно.
Нерва усмехнулся: - Я бы не стал обнадеживать тебя. Ты будешь сражаться со львом.
Макрон и Паво оба замерли.
- И не каким-нибудь старым львом, а специально дрессированным для Арены, - продолжал Нерва. - Дрессировщики морят их голодом два дня, а потом клеймят раскаленным железом, чтобы они стали по-настоящему злыми. Я видел, как один из этих львов разорвал на куски полдюжины гладиаторов-ветеранов. Четверо из вас долго не продержатся. Только постарайтесь не залить Арену слишком большой кровью, а? У нас и так мало свежего песка.
- Люди, с которыми мы будем вместе сражаемся, - спросил Паво. - Кто они?
- А зачем это тебе знать? Ты все равно умрешь.
- Я хочу знать, умеют ли они обращаться с мечом.
Нерва снова сверился со своим планшетом и сказал: - Здесь сказано - “дешевый товар”. В данный момент они в камере предварительного заключения. Вероятно, парочка убийц, которых приготовили на отбивную. Сомневаюсь, что они увеличат твои шансы справиться со львом.
Он сунул планшет под мышку и помчался по коридору, насвистывая какую-то мелодию. Макрон смотрел, как он уходит.
- Сволочи! - прорычал он, в отчаянии стукнув кулаком по стене.
- Эй, оптион! - крикнул из тени пронзительный голос. - Я вижу, ты привыкаешь к своему новому окружению.
Макрон поднял глаза, когда Мурена спустилась по каменным ступеням, ведущим к галереям, и подошла к двум мужчинам. Имперский помощник остановился перед гладиаторами, легкая ухмылка скользнула по его тонким губам. Его глаза светились, как полированные монеты.
- Не унывай, мальчик, - сказал он Паво. - и приготовься присоединиться к своему отцу в загробной жизни.
Конец четвертой книги