Ника кивнула.
– Вплоть до метафоры. Воробьев использовал слово "монументальный", обратили внимание? А я, побеседовав с Серегиным, помнится, подумала, что имя ему необыкновенно подходит. Петр – камень. Монолит, который, в принципе, может дать трещину и рухнуть, но не может изогнуться. Терещенко же явно убил изворотливый парень. Умеющий врать и притворяться, причем притворяться достаточно убедительно, чтобы обмануть профессиональную актрису.
– А что вы скажете о самом Воробьеве?
Ника задумалась.
– За Воробьева я бы не поручилась. В смысле, не поручилась бы, что он не умеет врать. Но знаете, мне совершенно не хочется верить, что Антон – предатель и убийца. От него так и веет уютом. Если Подольский в этой троице лидер, а Серегин – опора, то Воробьев, должно быть, душа компании. А почему вы спросили, Ганя? У вас появились сомнения насчет его алиби?
– Ну, стопроцентным я бы это алиби не назвал. При опознании по фотографии всегда есть риск ошибки. Кроме того, и девушку, дежурившую в ту ночь, и администратора мотеля можно было подкупить. На стройке века в Валдайских предместьях Воробьев появился только к полудню. И я бы занялся его алиби всерьез, если бы всплыл хоть малейший намек на то, что он был знаком с Терещенко. Похоже, Ника, вам все же придется прокатиться до Смоленска. Может быть, хоть там найдутся какие-нибудь концы. Если Терещенко переписывалась с родными или друзьями юности, неплохо бы взглянуть на ее письма. Трудно поверить, что у нее не было ни одного доверенного лица в этом мире. Бывает, конечно, и такое, но для молодой женщины публичной профессии это весьма нетипично, если не сказать странно. Поэтому, пока не доказано обратное, предлагаю считать, что конфидент у Терещенко все-таки был. Возможно, в Смоленске. Вы его поищете, а я тем временем попробую нажать на Серегина.
– Вы?! – изумилась Ника. – Вы лично? Но, Ганя, вы же говорили, что готовы добывать информацию любым способом, исключая беседы со свидетелями. "Разговорный жанр – не мой конек" – разве это не ваши слова?
– Ну да, – признал Игнат, поморщившись, – чего не люблю, того не люблю. Люди, отвечая на вопросы, попутно делают такую чертову прорву нелепостей! Кидают понты, стремятся произвести впечатление порядочных, уводят разговор в сторону от неприятной для себя темы или, наоборот, подводят к нужному выводу… И ладно бы, они делали все это, чтобы помешать мне добиться цели. Это я понимаю, противник и не должен мне помогать: на войне, как на войне. Так ведь нет! Они попросту играют в свои дурацкие игры, кого-то изображают, с кем-то меряются, оберегают свои грошовые секретики. А я при личном контакте на все это ведусь – как последний дурак. Потому и предпочитаю работать с записями. Но Серегин, по вашему описанию, нормальный мужик, без выкрутасов. Вот я и поговорю с ним по-мужски.
Отправляясь в Смоленск, Ника не рассчитывала на удачу. Она не стала ничего говорить Гане, но ее нисколько не удивлял тот факт, что молодая женщина публичной профессии избегала доверительных отношений. Ника по собственному опыту знала, чем может объясняться такая закрытость. Скорее всего, у юной Ани тоже была какая-то мучительная, стыдная тайна, которую девочка однажды решилась доверить самым близким людям. А те предали ее доверие. Обвинили во лжи или взвалили на нее чужую вину. Человек послабее, получив такую душевную травму, становится пациентом психиатра, но Терещенко, видимо, была сильной личностью и сумела выстоять. Только людям доверять перестала и выбрала ремесло, требующее постоянного перевоплощения – то есть жизни в чужих обличиях, подальше от самой себя.
Так что найти в Смоленске доверенное лицо Терещенко Ника не надеялась. Разве что удастся раскопать ту давнюю историю, которая отвратила Анну от близких отношений.
Начать свои поиски Ника решила со школы, которую заканчивала Терещенко. Во-первых, если ее догадка насчет предательства верна, то наиболее вероятными претендентами на роль предателей были родители Анны, и, следовательно, именно их она стала бы посвящать в свои дела в последнюю очередь. Во-вторых, с момента гибели Терещенко прошло совсем немного времени, и родителям – виноваты они в чем-либо перед дочерью или нет – сейчас наверняка невыносимы любые упоминания об убийстве.
Ника разыскала бывшего классного руководителя Анны Маргариту Евгеньевну Осипову и уже через час располагала самыми подробными сведениями о характере, способностях, предпочтениях и привычках девушки, в последний раз переступившей школьный порог больше десяти лет назад. Вот только сведения эти настолько противоречили портрету покойной актрисы, составленному со слов ее московских знакомых, что у Ники несколько раз возникало искушение уточнить, действительно ли об Анне Терещенко идет речь.