От тона, каким он произнес это слово, у Ники по спине пробежал холодок. С таким отвращением, с такой ненавистью его мог бы выдавить из себя отец жертвы. Белькевич явно не собирался прощать себе "ошибку юности". А как, интересно, переживает свою вину Ирина? И что ею руководило? Бездумное, идиотское желание "сравнять" опыт подруги со своим? Зависть? Злоба?
– Как вы думаете, Игорь, могла Агафонова не простить Ане собственного предательства? – прервала Ника мучительные воспоминания Белькевича о событиях последовавшего утра.
– О чем вы?.. – опешил он. – А, понимаю! Мы ненавидим тех, кому причиняем зло? Но это неправда. Я не возненавидел Аню. Что касается Агафоновой, понятия не имею, что с ней происходит. Если мы случайно сталкиваемся на улице, делаем вид, что не заметили друг друга. Да и какое имеет значение, простила она или нет?
– Имеет, – убежденно сказала Ника, которая к этому времени окончательно уверилась, что Белькевич не причастен к гибели Терещенко, и решила взять его в союзники. – Дело в том, что особа, которую мы подозреваем в организации убийства, когда-то в похожих обстоятельствах выбрала себе в пособники близкого друга намеченной жертвы… Бывшего близкого друга, тоже предавшего.
И она, не называя героиню, коротко рассказала собственную историю. А потом объяснила, что Подольская – жена человека, которого будут судить за убийство Анны Терещенко. Белькевич помолчал, переваривая информацию, потом извинился и пересел за столик товарищей. Поговорив с ними минуты две, он вернулся к Нике и предложил:
– Давайте еще раз съездим к Агафоновой. Уверен, я найду способ ее разговорить. Ребята обещали прикрыть меня перед начальством, поэтому разговаривать будем до победного.
Выйдя из кафе, они вернулись к зданию полиции, капитан вывел со стоянки свою "девятку" и открыл Нике переднюю дверь. Ехали молча. До тех пор, пока Белькевич не заметил, что за ними со зловещей неспешностью следуют три внедорожника – два серебристых и черный. Он сбавил ход и махнул в окошко рукой – обгоняйте, мол. Но оба лендкрузера и шевроле невозмутимо продолжали плестись следом.
– Разбаловались ребятишки, – хмыкнул капитан и прибавил газу. Добровольный эскорт не отставал. – Совсем ополоумели, что ли? Полицейской формы не видят? Ну, я им сейчас покажу!
– Не надо! – торопливо сказала Ника, подозревая, что он собирается выскочить из машины, чтобы "разобраться" с преследователями. – Если эти люди от Подольской, они не посмотрят на вашу форму…
Белькевич скосил на нее глаз и полез в карман за мобильником. В ту же минуту шевроле и одна из тойот рванули вперед. Тойота поравнялась с "жигуленком", а шевроле обогнал их и начал сбавлять ход.
– Черт! – Белькевич выронил трубку, вцепился в руль и ударил по тормозам.
Из передней машины вылез плотный мужик с кривым носом и как будто вдавленным в череп лицом. Неторопливым шагом он приблизился к "жигуленку", постучал согнутым пальцем по стеклу со стороны Ники. Она покрутила ручку, припустив стекло, и выжидательно посмотрела на "боксера".
– Включите мобильник, барышня, – недовольно буркнул тот, склонившись к окну.
Ника неловко (руки плохо слушались) открыла сумку, перерыла содержимое и нашла свою "алкательку". Так и есть, пустой экран. Видимо, она прижала сумку к себе и случайно надавила на кнопку, отключающую аппарат. Мобильник мелодично дзыньнкул и через минуту нашел сеть. А еще через минуту заиграл "Кампанеллу". Еще не веря своему счастью, она поднесла к уху телефон и нажала на кнопку.
– Ника у вас все в порядке? – донесся до нее взволнованный голос босса.
– Я чувствовала себя заключенной, которую везут под конвоем! – возмущалась Ника, вышагивая рассерженной тигрицей перед рабочим столом Игната.
– Простите, – в двенадцатый раз повторил он.
– Как вам вообще пришло в голову обратиться к этим бандитам?
– Я обратился только к одному бандиту. И его вот уже лет десять никто так не называет. Нынче он – Очень Высокопоставленное Лицо. А что до причин, то я вам все уже объяснил. Я допустил ошибку и запаниковал.
– Никакой ошибки вы не совершали. Пётр Серегин не из тех, кто выбалтывает доверенные ему секреты. И он не убивал Терещенко. Я же вам говорила!
– Говорили, – согласился Игнат. – Но вы тогда не знали, что он любовник Подольской.
– Любовник! – фыркнула Ника. – Не сказала бы, что это подходящее слово для описания их отношений.