Мысли Ники обратились к Подольскому. Блестящий архитектор, красавец, джентльмен с холодноватыми манерами, сводящими женщин с ума. Что скрывается за этим глянцевым образом такого, что побудило обжегшуюся Анну в одночасье довериться совершенно постороннему мужчине, к тому же женатому?
Доброта, внезапно поняла Ника. Только очень добрый человек способен на первые же доходы от невыкупленной еще фирмы приобрести квартиру для своей бездомной (и немолодой!) секретарши. И бескорыстно взять в равноправные партнеры старых друзей. И из сострадания жениться на хищнице, внезапно потерявшей отца…
Как они уживались три года под одной крышей – два человека, между которыми не было ничего общего? Влюбленный в свое дело профессионал, добрый, милосердный, умеющий сострадать – и ни дня не проработавшая светская львица, расчетливая, жестокая, безжалостная, готовая уничтожить всякого, кто посягнет на ее "собственность". И ведь Подольский никогда не любил жену. Как же он ее терпел? А она – его?
А у нее и не было нужды терпеть. Красавец-архитектор был ее призом, трофеем, которым она похвалялась на светских сборищах перед изнывающими от зависти конкурентками. По возвращении домой его можно было сунуть в чулан – или другой дальний угол – и забыть о нем до следующего выхода "в свет". В промежутках супругу предоставлялось право заниматься своими делами где-нибудь в сторонке, не попадаясь Оксане на глаза. И это всех устраивало, до тех пор, пока Леонид не встретил Терещенко…
Каким ударом по самолюбию Оксаны стала та "желтая" статейка! Какие демоны терзали ее, когда она была вынуждена делать хорошую мину при плохой игре, небрежно бросая злорадствующим приятельницам реплики о своей приверженности свободному браку и снисходительном отношении к "маленьким шалостям" супруга! Какую бессильную ярость должны были вызывать у нее едва прикрытые шпильки, смешки за спиной!
Попытавшись представить себя в ее шкуре, Ника поежилась. Насколько она представляла себе Подольскую, за такое унижение та должна была обречь своих обидчиков на медленную мучительную казнь. На освежевание и присыпание ран перцем. На смерть в муравейнике.
Собственно, в метафорическом смысле Подольскому именно такая казнь и выпала. Гибель любимой женщины, обвинение в убийстве, измена жены с лучшим другом, которая, по замыслу Оксаны, должна была всплыть во время следствия, суд, позор, тюрьма, гибель фирмы… А вот Терещенко, получившая три смертельные раны в грудь, ушла быстро. Если (как теперь был склонен считать Игнат) ее убил незнакомый наемник, проникший в дом под тем предлогом, что привез бесчувственного Подольского, то Анна, наверное, даже не успела испугаться.
Нет! Не могла мстительная маньячка так легко "отпустить" женщину, ставшую причиной ее публичного унижения. Если уж Нике, которая "покусилась" всего лишь на отца Оксаны, полагалось погибнуть избитой до полусмерти и погребенной заживо бывшим любовником, то Анну должно было ждать что-нибудь совсем эксклюзивное. Например, родная мать, с проклятиями вонзающая нож дочери в грудь. Или отец.
Но этого Подольская при всех своих сумасшедших деньгах и сумасшедшем желании добиться не могла. А других близких людей (спасибо Ире Агафоновой и Игорю Белькевичу!) у Терещенко не было. Выходит, Оксане пришлось удовлетвориться "малым"?
Ника снова попыталась мысленно влезть к Подольской в нутро и покачала головой. Нет. Огромному заряду злобной ненависти, которую Оксана питала к Терещенко, требовался другой выход. Если бы Подольская его не нашла, ее просто выжгло бы изнутри. Но что? Что она могла придумать?!
И тут Нику осенило. Она поняла – что. Если месть могла принести Подольской удовлетворение только при условии, что физическому уничтожению соперницы будет сопутствовать душевное потрясение от предательства со стороны человека, которому Анна доверяла; если в окружении будущей жертвы не осталось близких, способных предать, нужно было – всего-то! – устроить, чтобы такой близкий появился. Подольский поселил Анну в коттедже своей фирмы восемь месяцев назад, грязная статейка о связи архитектора и актрисы вышла немногим больше месяца спустя. Стало быть, на подготовку убийства у Подольской было от восьми месяцев до полугода. Если она достаточно быстро нашла подходящего человека (милого, трогательного, умеющего расположить к себе, внушить симпатию и чувство безопасности), тому вполне могло хватить времени, чтобы завязать с актрисой теплые доверительные отношения. И, кажется, Ника этого человека знает…