А Баюн знай себе шепчет:
– Ясненько-понятненько.
Алена еще раз на зеркальце посмотрела, потом на кота, голову набок наклонила, глазки прищурила.
– А чего тут не понятного, – крутя на лапке круглое стеклышко монокля пояснял Баюн, – Какой сейчас месяц?
– Декабрь, —удивилась Алена. И чего Баюн спрашивает, когда сам больше всех знает, и добавила – Самые морозы.
– То-то и оно. В это время Студенец в санатории отлеживается в бассейне с горячими источниками. Традиция у него.
– А как же морозы?
– Из-за них и все проблемы. Попробуй посчитать сколько сотен лет ему мерзнуть приходилось, эти самые морозы в мир выпуская, а ведь он давно уже не молодой.
– А дети? Нельзя ведь, чтоб на Новый год дети без подарков оставались.
– Ой, – махнул лапой Баюн, – Ты даже не представляешь, сколько у него помощников.
– Да, не представляю! – сверкнула глазами Алена. – У меня на Новый год никогда подарка не было!
Кот ударил себя лапой по лбу, подумав – как не проследил, как не заметил? Еще друг семьи называется, мудрец.
А зеркало вместо пара вдруг карту показало.
– Как я и думал, здесь Студенец. Перед Новым годом он обычно на горячих источниках отдыхает, – Баюн ткнул коготком в стекло.
Алена на карту смотрела, пока Баюн зеркальце не убрал. А потом улыбнулась ему самой милой из своих улыбок и пошла, напевая, как можно более непринужденно.
Сердечко тихо екнуло, когда, к выходу мимо бабули проходила, благо Яга спиной стояла, выкладывая на противень пирог. В прихожей надела курточку и едва ли не на цыпочках юркнула на улицу, прихватив с собой переноску для Баюна. Потому что ну быть не может, чтобы он не догадался.
Вышла за ограду и села в машину. Здорово, что бабуля ключи всегда в замке зажигания оставляет.
И, хоть и ездила машина, как обычная – чуть тарахтя, но летала совершенно бесшумно, да и свойство имела – для человеческого глаза незаметной быть. К тому же бабушка уже много раз разрешала ей долететь до школы и обратно, поэтому Алена даже не переживала.
– Куда собираешься, деточка? – прозвучал за спиной вкрадчивый голос Баюна.
– Не кудачь на дорогу, – проворчала и улыбнулась, уловив в своем голосе бабушкины интонации, – Надо.
– Ты в курсе, что управлять транспортным средством человек может только с восемнадцати лет и то, получив права. Поэтому ты не можешь…
– Да, да, да, – дети не летают, а коты не разговаривают. К нам в школу инспектора приходили и про «Правила дорожного движения» рассказывали. И, – Алена победно посмотрела на кота, – Они ни слова не сказали о том, что летать на машине до восемнадцати лет нельзя.
На это Баюну возразить было нечем.
Посмотрев, как Баюн пытается устроиться в кресле, Алена перетащила с заднего сиденья на переднее пассажирское большую пузатую подушку, подложила под него, подала плед. Кот укрылся и попросил:
– Пристегни.
Алена пододвинула вперед свое сиденье, пристегнулась и снова вспомнила, для чего все затевается.
– Нет, ты только представь, – возмутилась она, – Несколько сотен лет! Может даже триста! В нашем лесу никто не получал подарков!
Едва заметно шевеля губами прочитала заклинание, и машина плавно взмыла вверх.
Баюн повидал не мало, но все же впечатлился.
– Ты такое можешь с любой машиной?
– Нет, только с бабушкиной. Если б не ее сила, она бы и с места не сдвинулась.
Машина летела плавно и бесшумно. Немного погодя Алена разделась, кинув шапку и пуховик на заднее сиденье.
Баюн поднялся на задние лапы, поставив передние на белую, пахнущую кожей панель.
– Машине нужно задать направление. Показывай на карте, куда лететь, – попросила Алена.
– Вот ты мне объясни, что бы ты без меня делала? А? – спросил Баюн.
– Во-первых, я запомнила, – Алена безошибочно назвала место, где он ткнул в карту коготком. – Во-вторых, я знала, что ты меня заподозришь и следом прибежишь. Видишь, из ступы перетащила и подушку, и плед и переноску твою, и скатерть самобранку, – Алена махнула головой в сторону заднего сиденья.
Баюн оглянулся и увидел кошачью переноску – утепленную, закрытую со всех сторон с большим пластиковым окном – иллюминатором. Алена подарила ему ее на прошедшее стопятидисятилетие. Только вот Яга переноской ни разу не воспользовалась, предпочитая по старинке – корзинку с перинкой, крошечной, под размер головы кота подушечкой и маленьким одеяльцем. Баюн тоже в этом вопросе, на удивление, оказался стойким приверженцем старины.
– Нам несколько часов лететь. Я подремлю, ты не против? – свернулся клубочком Баюн, – Пледиком прикрой. – А потом встрепенулся, – А если и ты уснешь? Что тогда будет?