Он перелистнул страницу и прочитал характеристику. Дерзость, упрямство, вызывающее поведение. Связь с Колодкевичем. Кибальчич не упоминается. Он перевернул страницу обратно и снова перечитал анкетные данные. Да, вот оно: родилась в 1855, а в 1871 уже в Киеве. Сколько ей было? Пятнадцать или шестнадцать лет. Не рановато? Или у евреев принято, что пятнадцатилетняя девушка уходит из семьи?
Генерал вывал звонком адъютанта.
- Николай Михайлович, будьте любезны, вызовите ко мне Гуровича.
Гурович был учёным евреем, в обязанности которого входило консультирование по всем вопросам, относящимся к евреям-революционерам и еврейству вообще. Специальные должности для евреев-экспертов были введены в губернских жандармских управлениях в связи с большим количеством евреев среди революционеров.
- Что сказать, хгосподин хгенерал, жизнь у той девочки была далеко не цукер зис, а напротив - сплошные цоресы. – Гурович говорил с малоросским акцентом, смягчая "г". - А на ваш вопрос, ваше превосходительство, мохгу ответить, что еврейская девушка до замужества должна жить с родителями. Как утверждал Рамбам, 'Честь царской дочери – в дому'. И если она из дому сбежала, то уж, конечно, не от хорошей жизни.
Гурович снял пенсне и положил на стол папку.
– Знаю я её историю. Мамэ умерла когда ей было двенадцать лет. Старый Меер почти сразу женился. Кстати, Ваше превосходительство, позволю себе заметить, что имя её татэ вовсе не Мирон, и если Вам захочется выказать уважение, то по отчеству её следует называть 'Мееровна' или, на крайний случай, 'Мировна'.
Генерал внимательно слушал, кивая головой. Любые мелочи могли быть использованы во время допроса для того, чтобы вызвать на откровенность, а то и завербовать революционерку.
- И правильно сделал! – продолжал Гурович. – Ибо Талмуд усматривает в безбрачии противоестественное состояние; хгрешит не тот, кто женат, а неженатый, ибо он проводит все дни свои в хгреховных мыслях, живет без радости, без блахгословения, без блахга и не является мужчиной в полном смысле слова…
- Господин Гурович! – прервал генерал, который по опыту знал, что собеседник может цитировать Талмуд часами, - будьте любезны, ближе к делу.
Гуревич укоризненно посмотрел на генерала круглыми карими глазами.
- Так на чём я остановился?
- Господин Гельфман женился второй раз.
- Да! И правильно сделал, что женился. Но вот жену он выбрал неправильно, поскольку штифмаме невзлюбила маленькую ХГесю. Заставляла делать всю чёрную работу по дому, а как только ей исполнилось пятнадцать, решила выдать замуж. Что там был за жених мне неизвестно, но только девочка сбежала.
Гурович снова надел пенсне и взял со стола и открыл папку.
- Осмелюсь доложить, Ваше превосходительство, что Литовский замок – это не курорт, не Баден-Баден, и даже не Ливадия. Мохгу представить, что пришлось вытерпеть бедной девочке.
Он снял пенсне и снова положил папку на стол, сделав горестное выражение лица.
- Позволю себе напомнить, любезный господин Гурович, что эта "девочка", как явствует из материалов дела, занималась антиправительственной пропагандой, в чём и была изобличена, - ледяным тоном сказал генерал.
Еврей несколько смутился, и снова одел пенсне, как бы защищаясь от холодного взгляда генерала.
- Осмелюсь предложить Вашему превосходительству при допросе этой дамы проявлять исключительно доброту и может даже ласку. Тохгда с ней можно поладить.
- Прежде, чем допросить её ещё нужно найти. Можете вы подсказать, где найти эту "девочку"? Смею надеяться не на водах в Бадене.
- Нет, далеко не на водах и не в Бадене. И я могу сказать, где её найти, – Гурович замолчал с оскорблённым видом.
Генерал Комаров также молчал, выжидательно глядя на консультанта.
Поняв, что дальше терпение начальства лучше не испытывать, Гурович пояснил:
- Да у нас же, в камере, во флигеле. Доставили минут двадцать назад. Мня вызвали, чтобы я на неё посмотрел, так как по инструкции мне положено знакомится со всеми доставляемыми, у которых семитская внешность.
- Благодарю вас, господин Гурович, – генерал, лицо которого мгновенно прояснилось, кивнул головой, показывая, что разговор закончен.
После ухода еврея он ещё несколько минут сидел, обдумывая дальнейшие действия, затем вызвал ротмистра Сазонова, который взглянув на фотографию в личном деле сразу отрапортовал:
- Это особа, Ваше превосходительство, была доставлена недавно и помещена в камеру номер четыре. Задержана во время облавы в еврейском квартале возле Сенного рынка с документами на имя Елисаветы Алексеевны Николаевой. Вызвала подозрение семитской внешностью. При личном обыске найден экземпляр "Рабочей газеты" и "Программы рабочих" партии "Народная воля".