Барятинский встал и начал прохаживаться вдоль комнаты. Поляков также встал, ожидая его ответа.
- Думается мне, дело не так просто, - сказал князь. - Если требуется содействие, не значит ли это, что кто-то противодействует г. фон Дервизу?
- Совершенно верно, Ваше Сиятельство, не могу не отдать должного Вашей прозорливости. На получение концессии претендует некий господин Ефимович, инженер. Однако, учитывая Ваше положение и знакомства при дворе, Вам не составит труда обратить дело в нашу пользу. Что может сделать какой-то инженер против прямого потомка Рюрика и владетельных князей Черниговских? А вознаграждение очень достойное.
- Сколько?
- Один процент от суммы государственного кредита. Кредит предполагается на девять миллионов.
Барятинский замер. Такая сумма если не решала полностью его проблем, то позволяла существенно их облегчить.
- Не уверен, что в состоянии помочь. У меня сейчас много дел. Думаю, смогу дать ответь не раньше, чем дня через два - три - ответил он.
- Покорнейше прошу меня простить, но я некоторым образом в курсе Ваших обстоятельств. Если вас смущает дело с графом Ланским, то могу Вас уверить, что дуэли не будет.
- Что вы себе позволяете, господин статский советник?! - вскричал Барятинский.
- Нет, нет, - кланяясь и отступая назад, говорил Поляков, - разумеется, - без малейшего ущерба для вашей чести!
Он быстро скрылся за дверью.
- Nique ta mère, saligaud! - выругался вслед князь.
Приехав к себе на Сергиевскую, он лег и ещё долго ворочался в постели, проклиная наглого иудея, который посмел вмешаться в дело чести.
Весь следующий день он провёл в полку, занимаясь разбивкой новобранцев, на которую приехал сам император.
- Меня кто-нибудь спрашивал? - спросил он дворецкого, вернувшись поздно вечером.
- Как же-с, принесли записку.
Князь развернул записку, на которой каллиграфическим почерком было выведено:
Ваше дѣло улажено. Смотрите завтрашнiй Петербургскій Листокъ.
На следующий день Барятинский прочитал на первой странице газеты:
В некрологе сообщалось, что дуэль последовала сразу после смертельного оскорбления, нанесённого покойному известным бретёром графом С.П. Толстым.
Барятинский отбросил газету и задумался.
Дело принимало серьёзный оборот.
Как сладостно - отчизну ненавидеть
И жадно ждать ее уничиженья!
И в разрушении отчизны видеть
Всемирного денницу возрожденья!
В.Печерин
- Ты точно уверен, что метательные снаряды взорвутся? Ты, Николай, извини, я тебе безусловно доверяю, но мы не должны больше допустить ни одного срыва.
Андрей Желябов не мог забыть провала покушения на царя в ноябре 1979 года, которое готовил лично он, руководить исполкома партии "Народная Воля". Решив взорвать поезд императора, возвращавшегося в Петербург из крымского дворца в Ливадии, он, по подложным документам на имя купца Черемисова, купил участок земли возле железнодорожного полотна под Александровском якобы для строительства кожевенного завода. Работая ночами, "купец", заложил мину под железнодорожное полотно. 18 ноября вдалеке показался царский состав. Желябов занял позицию за железнодорожной насыпью, и когда поезд поравнялся с ним, соединил провода, идущие к мине… Но взрыва не произошло.
Николай Кибальчич нахмурился, сдвинув черные брови. Он отвечал за техническую подготовку терактов и лично делал все взрывные устройства.
- Я не могу точно сказать, почему не удался взрыв поезда под Александровском, – ответил он, пощипывая бороду. - Насколько мне известно, погода была сырая, могли повредиться провода. Тем более, что они шли по дну оврага. "А скорее всего, - подумал про себя Кибальчич, это ты неправильно подключил электроды". Желябов ему не нравился своим позёрством и стремлением подчеркнуть свою руководящую роль. Но сейчас не время было разводить склоки.
- Напомню, что это единственная неудача, - продолжил он вслух. На следующий же день Соня вполне успешно взорвала царский поезд, - он кивнул в сторону Перовской, - а в феврале следующего года Степан произвёл взрыв в Зимнем Дворце.