Сказав Грише, что его ждут дома, Степка простился с мастером и выскочил из мастерской. Он еще не знал толком, куда ему бежать. К Андрею? К ребятам? В милицию?
Очутившись на улице, Степка остановился в нерешительности. Если прямо сейчас побежать в милицию и рассказать обо всем, поверят ли ему? Не поднимут ли на смех?
«К Андрею! Надо бежать к Андрею!» — решил Степка и вдруг услышал знакомый голос:
— Степа! Это ты?
Через улицу к нему бежала Таня.
— Куда ты девался? Я тебя уже два часа ищу.
— После, Таня, после, — зашептал Степка. — Я потом тебе все расскажу. Сейчас надо бежать к Андрею…
— К Андрею? Зачем? Он ушел в театр. С матерью. Я видела его.
Степка опешил.
— В какой театр?
— В обыкновенный. В городской…
— Ой, Таня! — упавшим голосом произнес Степка. — Что же делать? Ты понимаешь, тот барон, немец, он приехал, чтобы найти клад…
Даже в темноте было видно, какими огромными от изумления стали Танины глаза.
— Какой барон? Какой клад? Степа, что с тобой?
— Ну, тот барон, седой турист, который тебе «данке» говорил… Это Гришин хозяин… Бывший, конечно.
Нет, решительно Таня ничего не понимала. А от волнения Степка не мог объяснить связно и толково. И вдруг он умолк и замер. Под фонарем на другой стороне улицы он увидел барона. Немец был не один. Вместе с ним медленно шел по тротуару худощавый человек в короткой кожаной куртке — Степка видел и его среди приехавших туристов. Они шли не торопясь и о чем-то тихо разговаривали.
Степка поспешно юркнул в ближайший подъезд и втащил за собой Таню.
— Это он! — в волнении прошептал мальчик. — Надо следить за ним…
Таня больше ни о чем не спрашивала. Степкина тревога передалась и ей. Она только кивнула головой.
Иностранцы уходили все дальше по улице. Степка видел, как барон несколько раз оглянулся, словно проверяя, не наблюдает ли кто-нибудь за ним. Но улица в этот час была пустынна.
— Таня, ты не побоишься? — прерывисто прошептал Степка. — Ты не побоишься… если надо будет лезть в подвалы под Вовкиным домом?
И Таня взволнованно шепнула в ответ:
— Нет, Степа, не побоюсь.
— Тогда слушай… Этот немец приехал, чтобы отыскать сокровища. У него есть план… Мне Гриша сейчас рассказал, что этот барон еще во время войны хотел драгоценности взять… Но не успел. И вот он опять приехал… Надо пойти за ним, понимаешь? Может быть, он их куда-нибудь перепрячет. Тогда мы запомним место. А если унесет с собой, то… Вот у меня есть свисток… Пусть только дойдет до первого милиционера…
Тане некогда было даже удивляться. Степка, не договорив, выглянул из подъезда и потащил ее за руку.
Две маленькие бесшумные тени выскользнули из дверей и, пробежав немного вдоль домов, снова спрятались в пустом подъезде.
Так, крадучись, вбегая в подъезды и подворотни, Степка и Таня дошли следом за иностранными туристами до ворот дома номер двадцать…
Здесь барон и его спутник остановились. Ребята едва успели юркнуть в парадное. Не спрячься они так поспешно, барон, который оглянулся и внимательно осмотрел пустынную улицу, непременно увидел бы их.
Оглядевшись и не заметив ничего подозрительного, фон Гольц кивнул своему спутнику, и они скрылись в воротах дома.
Сердце у Степки застучало часто и громко. Он понимал, что теперь надо быть еще осторожнее. Ведь во дворе темно — там нет фонарей, как на улице. А в темноте нечаянно можно наткнуться на иностранцев.
— Не боишься? — шепотом спросил он у Тани.
Та мотнула головой.
— Пошли, — шепотом позвал он.
Ребята пересекли улицу и с опаской заглянули во двор Вовкиного двора. Двор был пуст.
— Степа, — тихо произнесла Таня. — Степа!.. Может быть, мы лучше подождем? Давай не будем лезть в эти подвалы…
— Что ты! А если они найдут сокровища и куда-нибудь их перепрячут? Нет, Таня, надо идти.
Что скрывать! Степке и самому было страшно, когда они с Таней спускались по каменным ступеням в черную глубину подземелья. Таня, держась за его руку, шла позади. И он чувствовал, как у нее дрожат пальцы. Он уже подумал, что, может быть, и правда лучше подождать возвращения иностранцев здесь, во дворе. Но в тот же миг увидел вдали, в коридоре слабый огонек. Нет, надо идти, идти вперед. Ведь барон мог знать и другой выход из подземелья! И, сильнее сжав Танину руку, он повел ее за собой.
Луч света впереди качнулся, и барон что-то сердито произнес по-немецки.