Вокруг, вместо ожидаемого асфальтного покрытия и побитого транспорта, стояли простые деревянные строения из бревенчатых срубов, а я лежал на сырой бурой земле. Обводя окрестности взглядом, я увидел лежащую рядом девочку лет двенадцати. На груди у нее зияла чудовищная рубленая рана от правого плеча, до левого подреберья. Светлые волосы были измазаны в грязи, а зеленые глаза отражали предсмертный страх.
Эти глаза… Меня пробило осознание произошедшего. В голове мигом пронеслись события, последовавшие за аварией. Разговор с Богом и восемнадцать лет жизни в роли сына деревенского кузнеца. Но отчетливее всего в мозг ударили последние несколько часов перед потерей сознания. Я встал на колени перед бездыханным телом сестры. Мышцы лица свело судорогой, искажая мой облик неестественной гримасой горя и безысходности. Дрожащими руками я прикоснулся к лицу Виктии и округу захлестнул нечеловеческий крик отчаяния. Слезы, катившиеся по щекам, размывали грязь и кровь на лице, падая на окоченевшее мертвое тело родного человека.
А дальше я просто рыдал. Сознание не воспринимало внешние раздражители, в то время как подсознание пыталось сшить воедино две разные личности, теперь обитающие в одном теле. Задача, на счастье, оказалась не столь невыполнимой. Знания и образование из прошлого мира, дополнили кругозор деревенского паренька, который, к слову, для своих мест был уже неплохо осведомлен об основах окружающего мироздания, по сравнению с простой деревенщиной. Оба характера были довольно покладистые и неконфликтные. И Денис, и Иратус были готовы помогать ближним, любили свою семью, были довольно терпеливы и снисходительны к окружающим. Однако, суровые, по сравнению с жизнью человека из двадцать первого века, условия обитания Иратуса, сделали его более сильным морально и готовым к трудностям. В то время как Денис, благодаря образованию и врожденной любознательности, был более проницателен и сообразителен. Теперь же две личности окончательно слились воедино, разделив как горечь собственной смерти и потерю родного мира, так и потерю уже новой семьи. Видимо, пребывая в чертогах Бога, душа не могла испытать всю полноту эмоций печали от смерти, из-за отсутствия у нематериального тела гормонов, регулирующих эмоциональный фон. Сейчас же, обретя новое тело, я по полной проникся глубиной своей трагедии. А произошедшие события уже в этом мире, заставили новообразовавшуюся химерическую личность уже который час стоять на коленях с остекленевшими глазами, возле мертвого тела сестры и беззвучно шептать: «Как так получилось? Не уберег. Не спас. Зачем же ты полезла?»
Вокруг осторожно собирались люди. Деревенские перешептывались между собой, не решаясь подойти к убитому горю парню. И вот из толпы просочился темноволосый мальчик, примерно, ровесник мертвой девочки, лежавшей на моих руках. Он нерешительно подкрался и промолвил:
– Прости, Иратус... Это я виноват... Я не смог её тогда остановить. Я просил и уговаривал, но она твердила, что должна помочь тебе спасти семью. – По щекам ребенка катились слезы, свидетельствуя об искренности детского раскаяния.
Я медленно поднял на него взгляд, пытаясь понять, кто это и о чем он говорит. Ах, да. Ирван. Глупо было бы винить паренька в произошедшем. Если Виктия поставила себе цель, уж точно не в его силах было её остановить.
– Ты ни в чем не виноват, Ирван. Просто так сложилась судьба… И теперь все мертвы.
– Не все. – Подошедший староста, высокий бородатый мужчина в годах, заставил меня встрепенуться. – Твоих родителей забрали вместе с остальными.
– А почему тогда не забрали меня? Или попросту не убили?
– Не смогли. Огонь который ты призвал, после того как сжег до тла тех троих, что были рядом, еще всю ночь окружал тебя, и разбойники не смогли к тебе даже подойти. – На лице главы поселения читалась глубокая озабоченность человека впервые столкнувшегося с чем-то неизведанным и из ряда вон выходящим.
– О каком огне идет речь? После того как он… Этот подонок, замахнулся на Виктию, я ничего не помню.
Староста немного замялся, подбирая слова:
– Ты будто сам не свой в тот момент стал. Бабы говорят, что у тебя глаза заполыхали аки два факела. И во все стороны пламя и свет понеслись. Тех троих, что вас заломали, вмиг испепелило, а своих не тронуло. Разбойники после этого и поторопились убраться. Уж не знаю что за магию ты призвал, но спас ты нас значится. Кто знает, что бы они тут еще натворили, не спугни ты их?