Подставил ложку под поток воды, и теплая струя от нее прилетела мне в прямо в лицо.
– Твою мать! – быстро выключил воду, чувствуя, как с лица стекала пенистая влага.
Гусыня успела отскочить и только смеялась в стороне.
– Ты хоть раз мыл посуду?
– Нет, – ответил я, стирая с лица капли воды, тыльной стороной ладони.
– Ну, это надо отметить, Рамилька, – веселился батя. – У тебя сегодня дебют на дебюте: и сенокос, и окрошка, и баня, и мытьё посуды… И это только половина дня прошла.
Половина одно дня?!
А по ощущениям, что я здесь уже неделю живу и офигеваю от всего происходящего ежесекундно.
– Всё. Помыл, – резюмировал я зачем-то, будто, блин, отпрашивался погулять у своего родного бати.
Что за фигня, вообще, происходит?!
– Ну, иди, раз ты всё, – одобрительно кивнул Николаевич и подмигнул Гусыне. – Детки помыты, покормлены, посуда чистая… Идите, гуляйте, детишки. И парней местных не порть. Слышал, Рамилька?
– Пап! Всё, мы ушли, – цокнула Гусыня, не дав мне и шанса на то, чтобы возмутиться, и фактически вытолкала меня из дома. – Идём уже. Одних нас, поди, ждут.
Глава 8. Рамиль
Волейбольная площадка – слишком громкие слова для того места, на котором собралась компания, чтобы поиграть в волейбол.
Два деревянных столба, рваная грязная сетка, а в качестве разметки просто узкие выкопанные траншеи. Место подачи – вытоптанная яма, что на одной половине площадки, что на другой.
– Ну, что, народ? – набивая мяч, спросил парень, который ещё утром был за рулём шишиги. Витя, кажется. – Разбиваемся на команды по парам?
– Да, – подхватил поц, рот которого не закрывался весь сенокос и, похоже, не закроется и этим вечером. – Я беру Ксюху в свою пару, а вы нам не мешаете.
– Дурак. Они не про это, – фыркнула девчонка, которая Ксюха. – Можно разбиться на команду мальчиков и команду девочек.
– Не. Так не пойдёт, – вклинился очкастый. – Это будет игрой в поддавки.
– И кто будет поддаваться? – спросила Гусыня. В голосе ее блеснула опасная интонация.
– Ну, мы, получается, – ответил, всё ещё набивающий мяч. – Иначе вы опять обижаться будете, что мы выиграли.
– То есть ты хочешь сказать, что у нас в принципе нет против вас шансов? Типа, мы, девочки, слабый пол и балласт для таких крутых типов, как вы?
– Вот не надо тут! – потряс в её сторону указательным пальцем Витя. – Никто так не сказал. Это я к тому, что вы же девочки – хрупкие создания, вас надо беречь и всё такое…
– Про «всё такое» поподробнее, пожалуйста, – заржал Лёха. – Я хочу знать, что конкретно подразумевается под «всё такое», чтобы потом не возникло недоразумений. А-то опять потом от Ксюхи, вооруженной крапивой, через всё село бежать.
– Тебе «всё такое» за твоё вчерашнее поведение не светит ещё лет пятнадцать, – нарочито воинственно заявила девушка, держащая за руку Гусыня.
Видимо, подружки они с ней покрепче, чем с Леной, раз та стоит в стороне и, скрестив руки на груди, наблюдает за всеми, чуть сморщив нос. Но взгляд её, к сожалению, я чаще остальных я ловлю на себе.
– Ну, вот, – вздохнул Лёха горько и обнял обшарпанный деревянный столб, на котором держалась грязная сетка. – Опять Ксюшка не даст мне сегодня себя отвсётакоить. Зря только в бане мылся.
– Давайте уже разобьёмся и поиграем, пока солнце не село, – быстро взяла всех в оборот Гусыня. – Ксюша и Лёша идут в команду ко мне и Рамилю, а Лена, Витя, Стёпа и…
– Недобор, – выпятил нижнюю губу тот, что Стёпа. – Надо еще одного человека.
– Сгоняйте за Лёнькой. Чего ему дома тухнуть?
– Я позвоню ему, – вытянула Гусыня из заднего кармана шортов телефон и быстро набрала чей-то номер. – Да, Лёнь, привет. Чем занимаешься?… Тогда тебе срочно нужно к нам на площадку. Нам как раз одного человека не хватает. Придёшь?… Ждём, – отняла телефон от уха и убрала его обратно в карман. – Сейчас придёт. Как раз думал, чем заняться.
– Ну, всё, – махнул Лёха рукой как-то отчаянно. – Сейчас придёт Черная Пятница, встанет к ним в команду, и мы всосём.
– Да ладно тебе, – ткнула его Гусыня в плечо. – Просто внимательнее будь, а не флюиды тут свои разбрасывай. Ксюха уже не знает, куда глаза прятать.