Все это серьезное непонимание того, что имел в виду Павел. Когда он говорил об оправдании благодатью через веру, он думал не о том, как мы попадем на небеса, а о преображении самих себя и мира в этой жизни здесь, внизу. Более того, когда он противопоставлял веру и дела, он не думал о вере-без дел, которая не может существовать, потому что вера всегда включает дела, но о делах-без веры, которая, к сожалению, существует слишком часто, иногда от привычки или вины, Иногда от бездумного повторения или расчётливого лицемерия.
В этой книге, и особенно в этой главе, мы будем часто говорить о том, каким образом Павел был и по-прежнему остается непонятым. Как мы можем думать, что мы понимаем его намного лучше, чем другие в прошлом и настоящем? Вот наш основной принцип интерпретации: выведите Павла и его письмо к Римлянам из мира полемики Реформации шестнадцатого века и вернитесь в первый век имперского Рима. Некорректно и порождает непонимание, читать Павла как то, кем он не был: лютеранским протестантом, критикующим римский католицизм или, что еще хуже, христианином, критикующим иудаизм. Правильно, что позволяет избежать непонимания, считать его тем, кем он был: евреем-христианом, критикующем Римский империализм. Мы должны прочитать его письма в их исходной ситуации и первоначальное намерении Павла. И как введение в этот процесс правильного чтения письма к Римлянам в этой главе, подумайте об этом вопросе.
Можно заполнить небольшую библиотеку текстами дискуссий и комментарий к Римлянам, совокупные результаты которых сделали это письмо почти непонятным для современных читателей. Однако, независимо от того, насколько глубокое богословие там есть, оно должно быть понятным для ремесленных общин и «торговых» церквей в Риме, а именно тому, кому это было написано. Его принесла им, как мы видели во второй главе, диаконисса по имени Фиби (Phoebe). Ей пришлось носить его из одной римской общины в другую, читать, объяснять и отвечать на вопросы.
Задумайтесь об этом на мгновение. Если римляне были столь же заумными, как и комментаторы на протяжении веков, Фиби должна была быть еще большим теологом, чем Августин или Аквинат, Лютер или Кальвин. Или, со всем уважением к Фиби, мы будем считать это письмо, безусловно понятной для общин. Возможно, мы должны помнить, что можно быть простым и глубоким одновременно. Иисус всегда был таким, и был таким Павел, особенно, в своём письме к христианским общинам в Риме.
ИСЦЕЛИТЬ РАЗДЕЛЕННЫЙ МИР
В главе 2 мы увидели, что внутри христианское равенство запрещает стандартную римскую иерархию - свободного над рабом или мужского над женский. В главе 4, христианское крещение, (см Гал. 3: 27-29) обосновывает радикальное видение равенства против стандартных современных этнических различий, классовых и половых принадлежностей. Но все это касалось только христианской общины. Как насчёт огромного большого мира за пределами этих маленьких собраний?
Именно это является предметом письма к Римлянам. Это касается страстного желания Бога исцелить разрушенный мир, положить конец несправедливости, основанной на насилии, и создать единую и мирную землю. И эта божественная программа сразу же подчеркивается структурной последовательностью письма.
Помимо введения в 1:1-15 и заключение в 15:22– 16:27, письмо касается объединения (unification) трех великих разделений в мире. Во-первых, как объединить язычников и иудеев (1:16-8:39)? Во-вторых, как объединить иудеев и христиан (9:1-11:36)? В-третьих, как объединить христианских евреев и христианских язычников (12: 1– 15:21)? Павел начинает с самого широкого взгляда, а затем последовательно сужает его, чтобы рассмотреть, как человеческий мир, как цивилизация может снова стать божественным миром как в момент творения:
1. Язычники и евреи (Рим. 1:16-8:39)
2. Евреи и христиане (Рим. 9:1-11:36)
3. Христианские евреи и христианские язычники (Рим. 12:1-15:21).
Подсчёт количества слов, показывает, что первый раздел более чем в два раза превышает следующие два. Наше обсуждение следует этой схеме.
Нам надо вспомнить то, что было сказано в Главе 4, о дерзости Павла, предписывающего, видение Бога о мире на земле, христианским общинам именно в Риме. Согласно небесному мандату от Юпитера, воплощённым в императорской божественности, при всем этническом разнообразии империи, Рим установил мир на земле, насколько это возможно. Но это, конечно же, была победа мира через военную победу, как сказано в манифесте Вергилия в Энеиде, а не мир через правосудием в контр-манифесте Павла в его письме к Римлянам.