Я делаю вид, что поднимаюсь наверх, а сама остаюсь подслушать, о чем мама будет говорить с Анабель.
– Привет, подруга!
Она уже называет ее подругой! Подумать только! Они знакомы-то дней десять! Меня берет зеленая зависть.
– Не поверишь, что моя дочь учудила.
Тут мама пересказывает мой позорный случай, то и дело прерываясь, чтобы похохотать.
– Да, да, это еще лучше нашего плана. Только бы она не узнала, что Анна – моя дочь. А то решит, что это я ее подговорила.
А? О чем она вообще.
– Так и надо, не будет слухи распускать. Бедный твой муж. Надо же было такое придумать! Из-за того, что он ее послал к чертям, она наплела всем о бурной ночи. И ты, бедняга, поверила. А бабы тоже хороши, подцепили на языке и понесли по всей деревне.
Маме нравится называть наше сообщество деревней. Словно это умоляет умопомрачительную стоимость квадратного метра.
– Да я сразу же поняла, как только зашла и посмотрела на нее. Боже, вот уродина! Ты бы видела ее лицо, когда я устроила скандал, прямо в библиотеке.
Так, все ясно. Очень похоже на маму. Соваться в чужие дела и устраивать бесплатные шоу. Могла бы и рассказать мне. Я уже достаточно взрослая. Тем более, идей у меня как насолить сороке с длинным языком пруд пруди. Хотя нет. Тогда я совсем без книг останусь. Так, надо срочно позвонить Максу, рассказать ему. И когда я только превратилась в сплетницу?
Глава шестая
27 сентября.
Я сижу в большом уютном кресле на веранде. Вечерние солнечные лучики согревают мое лицо. На мне наш старый плед, который хранит запахи прежнего дома и прежней жизни. Мои волосы немытые и растрепанные и от этого еще уютнее. В данный момент мне ничего на свете не надо, лишь бы запомнить это ощущение, пронести его со мной по жизни.
Я очень часто запоминаю странные моменты. Не те моменты, которыми люди обычно дорожат. Я помню одинокий одуванчик в залитом светом поле. Я помню зимний вечер, в который фонари освещали падающий на ели снег. Я помню ординарные моменты: мама, рассказывающая какую-то шутку так эмоционально, что целая полка со специями полетела на пол, бабушка, показывающая мне, как делать тесто на пирожки. При этом я совершенно не помню свой первый день в школе.
Когда я вижу что-то безумно красивое или ощущаю себя по-особенному, я сама себе говорю: «Запомни это навсегда». И, как ни странно, запоминаю. И сейчас именно этот момент и я хочу, чтобы он остался в моем дневнике. Когда-нибудь, через много лет, я открою его и снова стану четырнадцатилетней девочкой с растрепанными волосами и чашкой чая с лимоном в руке. Счастливая и беззаботная. У которой впереди вся жизнь.
Я закрываю глаза, чтобы еще на мгновение продлить свое спокойствие, но на веранду выскакивает мама, и мне приходится поспешно закрыть дневник.
– Тебе тут мальчик звонит, – говорит она, и я вижу как ее распирает от любопытства. Передает трубку и стоит, ждет. Нет, серьезно? Она будет слушать?
– Это, наверное, Максим, – говорю я ей, и, стараясь не замечать ее вопросительное выражение лица, и с каменной мордой беру трубку.
– Алло.
– Эй, привет. Чем занимаешься?
Если честно, я немного злюсь, что меня потревожили. Я вообще люблю побыть одна, поразмышлять о разных вещах.
– Да так, чай пью на веранде.
– Здорово, выливай чай, я сейчас буду. Поедим на великах кататься.
– Я…я – Меня прервали телефонные гудки.
Честное слово, кто так поступает? Придется одеваться и натягивать бейсболку на немытую башку.
Я второпях следую в комнату, мама за мной.
– И куда это барышня собралась?
– Кататься на велосипеде собралась барышня.
– Угу.
– Что угу?
– Да нет, все нормально. Поэтому ты сменила уже три майки? Чем эта майка не подходит для того, чтобы покататься на велосипеде? – мама поднимает с пола только что брошенную мной белую майку.
– Она слишком белая, – тут же вру я.
Мама хохочет, как гиена и выкатывается из моей комнаты. С ней определенно что-то не так.
Через пять минут я уже с накрашенными ресницами, одетая в самые мои лучшие джинсы и толстовку, с бейсболкой на голове выбегаю на улицу.