Но возьмешь ты здесь только одно –
Любовь, что тебя сюда привела,
И дающая поцелуем силы глоток.
Тебе лишь она одна нужна.
Ты готов отдать даже строчки,
О которых часто молил по ночам.
Может, по речам я не дока,
Но ты точно путь верный начал.
Душа поэта
Я сижу за круглым столом
Вокруг меня какие-то души и тени,
Исчезающие при играюческом свете,
Отражающегося от костных колон.
Кто вы? Я понять не могу.
Зачем вы пришли на мой праздник?
Повеселиться, чтоб все испоганить?
Думал, что хоть здесь от вас я уйду.
Постройте дворец у себя.
И не мните вы эти листы!
На марайте свою краску в кисти.
Тяжелая судьба у певца.
Лишь одна эти раны латает.
Лишь одна может мою боль унять
И в строчки ее превращать.
Всю душу она мою знает.
Моя М, я нашел тебя в странный час.
Когда взрывом меня уничтожило,
Ты сшила меня снова иголками.
Жаль, что никто не знает про нас.
Мой час
Все время тикают часы,
А я остаюсь в тени рассвета.
Все жду, когда пробьют мои,
И мир озарится моим светом,
Когда дадут мне в руки микрофон,
И разуму сердца разрешат слово
Вековое произнести перед толпой
Без всякой истерической вопли.
Я стану героем нового времени,
Но нужно, чтоб сначала прозвенели часы
Заведенного не мною будильника,
Чтобы стрелки взять для моих.
Ботанический сад
Открыть хочу эту бутыль сначала
И выпить прямо с дна ее,
Чтобы вино стоградусно позакипало
В крови моей от взгляда твоего.
Оркестр заканчивает последнюю орию,
И дирижер, увы, уже забыл мотив.
Но скрипач открыл вдруг ноту новую,
Старую струну омолодив.
Бабушкам пора уж выговорить все,
Что лежало так давно на сердце,
Забрать совсем чужое и отдать свое
И посидеть вдвоем, обнявшись, на скамейке.
А нам уже пора забыть дракона
И прогуляться в ботаническом саду,
Послушать ноты серебряного звона.
А бокал я уж потом допью.
Оловянный закат
Этот закат оловянный
Никогда не отразится во мне.
И как бы ни было убийство гуманно,
Теперь уже я на коне.
Я босо иду на песке,
И солнце моим действам вторит.
Я медленно грущу о реке,
А камень от нажима скрипит.
Я просто пирую с призраками
В старом английском особняке.
Наплевав на всякую этику,
Пишу эти строчки тебе.
Я же ведь просто ребенок,
Поверивший в силу волшебника.
Я груз, сбежавший с обозов,
И который по дворам теперь мечется.
Спрашиваю у Ньютона о силе,
О законах ее всяких разных.
И, хоть меня не просили,
Все ору на улице страстной.
А закат все уходит под воду,
Оставляя следы на песке.
В голове моей бушуют картины,
Где мысли о тебе и реке.
Клинок
Вонзи в меня свой клинок,
Я обещаю, не буду бороться.
Вонзи в меня свой клинок,
Пусть кровь моя на нем остается.
Пусть твое пламя прожгет
Мне грудь, из нее выбив сердце.
Пускай милый гном подождет,
Посидит минут пять в своем кресле.
Я хочу вдыхать запах цветов,
Который растут в твоем теле.
Сорвать их никогда не смог,
Я рядом с тобою как в клетке.
И солнце, подожди, не вставай,
Поспи еще хоть немножко.
А ты в грудь мою смело вбивай
Этот острый блестящий клинок.
Ветер тебя
Подуй на меня своим ветром,
Пусть он мне мягко волосы мнет.
И какой кот подарок хотел,
Уже и не вспомнит никто.
Я сейчас нахожусь вне сознания,
Мне Бог показывает мир.
Но я всего лишь землянин,
Способный просто и мягко любить.
Ты что-то мне шепчешь на ухо,
Моя рука говорит за тобой,
Глаза мои в обаянии слуха
Мыслят что-то сами с собой.
Корабли в этом Красном море
Никогда не разминутся теперь.
Твоя кровь – мое средство от кори,
Теперь ее волк может стерпеть.
Ты выкапываешь все мои недра,
Рукой этой ты не солжешь.
Подуй на меня своим ветром,
Пускай он мне волосы мнет.
Потухшее пламя
Мой пламенный язык из огня
Никогда не тронет тебя.
Ты не будешь со мною гореть,
Не придешь ты никогда в эту бредь.
Меня надо как зверя в клетке закрыть,
Но я знаю, ты меня придешь покормить.
Ты наденешь на губы очки из света
И посмотришь на мое уродливое сердце.
Я люблю тебя и не пущу
Быть в моем сладком кошмаре.
Я тебе со стыдом в глаза посмотрю…
Прошу, прими мое раскаянье.
Но нежно со мною спи,