- Не таскает, а возит по работе. Найда - боец спасотряда. И ничего она не блохастая, - защищал Егорка.
- Зато зубастая и клыкастая, - сердито произнёс дракончик. - Щас как кинется на меня, и полетят клочки по закоулочкам.
- Точно! - испугался Егорка. - А что же делать?
- Чаво делать, чаво делать? - проворчал Змей Добрыныч. - Первым делом Жемчужинку успокоить. Она ж малёхонькая ишо, испужается и занырнёт в это озерище громадное, ищи её потом.
И он поковылял к озеру.
Егорка хотел пойти с ним, но решил не мешать Добрынычу разговаривать с Жемчужинкой. Всё равно Егорка их языка не понимает. И ещё мальчику подумалось, что дракончик очень соскучился по своим драконьим ровесникам, пусть даже динозавровым. Какими бы они ни были друзьями, но люди - это люди, а драконы - это драконы. И, наверное, Добрынычу давно хотелось с кем-то поболтать на своём драконьем языке, поиграть в драконьи игры и пожить обычной драконьей жизнью. Горный Змей, конечно, тоже дракон. Но он уже немолод, с ним сильно не поиграешь, он степенный, всегда делом занят. А с Жемчужинкой Добрыныч вчера светился от счастья, Егорка никогда его таким не видел, даже когда они Горного Змея нашли. "Мал ты ишо", - сказал вчера старый дракон. И правда, мал. Егорка смотрел, как Змей Добрыныч стоит у кромки воды и щебечет с динозавриком. Показалось Егорке или нет, что синяя мордочка расплылась в улыбке? Смешит её там дракончик, что ли? Егорка не стал за ними подглядывать, а развернулся и пошёл к подъезжающей "Ниве".
Михаил помог Марусе выйти из машины и начал рассказывать историю с динозавриком. "Лучше сразу признаться, - подумал он. - Надо было давно рассказать про Добрыныча и Горного Змея. Всё тянул, хвастаться не хотел, боялся, что Маруся меня хвастуном посчитает, ну какой из меня богатырь. Вот и дотянул." Михаил вздохнул и виновато начал: - Марусь, я давно хотел тебе сказать...
Слова застревали у Михаила в горле и никак не хотели скатываться с языка. Он откашлялся и замолчал. Маруся испуганно огляделась - вот Фрося, вот Егорка, все целы, выглядят вполне здоровыми и невредимыми. Что же он такого сказать ей хочет, да никак произнести не может? Случилось что? Но тогда почему "давно"? Насколько давно? Да что же он сказать-то хотел? Мысли Маруси метались в панике, но на лице её было написано полнейшее безмятежное спокойствие. Такая уж у спасателей привычка - не показывать свой страх и сомнения. Спасателям бояться некогда, и признаваться в своей слабости нельзя, надо всегда выглядеть уверенным, даже если самому страшно гораздо сильнее, чем людям, которых спасаешь. Люди видят, что спасатель спокоен и сами перестают паниковать. А тогда человека спасти легче. Маруся привыкла просчитывать опасные ситуации, ставить диагнозы на бегу, оперировать в машине или в чистом поле, справляться с действительно трудными случаями, и ей редко когда бывало страшно. А сейчас ей было страшно. Очень. Потому что стоит перед ней высокий широкоплечий Михаил и слова вымолвить не может, и расчёсывает пятерней свои льняные вихры, смущённо отводит серые глаза. Будто он боится ей сказать. Сказать - что? Чего он может бояться? И Марусе стало страшно. А вдруг... Нет, этого, конечно, не может быть, но вдруг произошло невероятное, вдруг... Тут у бесстрашного спасателя и опытного врача Маруси от ужаса похолодело внутри. А вдруг он её... разлюбил? Этого, конечно, не может быть, но... Но ведь боится же он в чём-то ей признаться?
Михаил собрался с духом и выпалил: - Маруся, я давно хотел тебе сказать... Тот мальчик, помнишь, который тогда объелся сладким, тот, второй мальчик. Это не Егоркин брат-близнец. Это дракончик. Сейчас я тебя с ним познакомлю.
Уф... Оттараторил, будто отстрелялся. Признался и стало легче. Михаил вытер пот со лба и посмотрел на Марусю. В её синих, ярче неба, глазах сияло такое изумление и облегчение, и счастье, что Михаилу стало трудно дышать - стрела, та самая, невидимая, снова пронзила сердце. И как это ему, медведю неуклюжему, досталась самая прекрасная девушка в мире? Непостижимо. В Марусиных глазах он всегда тонул и каждый раз заново в неё влюблялся.
А Маруся захохотала, и со смехом улетучился страх, и она сама удивилась, какие глупые мысли приходили ей в голову минуту назад. Уф... Это всего-навсего дракончик!
- Дракончик, - сказала она, - это хорошо.
Глава 14
Михаил и Фрося наперебой рассказывали Марусе про Змея Добрыныча и про динозаврика, и про Горного Змея, который сейчас улетел к Водному. Егорка даже немного обиделся, потому что ему тоже хотелось рассказать. Но потом он заметил, как узкая Марусина ладошка почти незаметным профессиональным движением притронулась ко лбу Михаила, а потом Фроси. "Да ведь она им температуру меряет!" - понял Егорка. Неужели Маруся им не верит и переживает, что они заболели? Ну точно, взяла за руку и чуть шевелит губами, пульс считает. Егорка видел, как врачи это делают. Ох, зря они так с ходу, без подготовки вывалили на неё историю про дракончика с динозавриком. Надо было сначала показать ей Добрыныча.
Тут Маруся глянула на озеро и восхитилась: - Какие же вы у меня шутники!
Егорка обернулся и обомлел. От озера к ним приближался он сам, вернее, Егоркина точная копия. Опять Добрыныч за свои фокусы принялся! Ну и как теперь Марусе доказывать?
Увидев двойника, Михаил и Фрося осеклись на полуслове.
- Превращайся обратно! - потребовала Фрося, но Егоркин "брат" и не подумал её слушаться: - Ишь, чаво захотела!
Они ещё погалдели, споря и перебивая, но вскоре всем стало ясно, что в этой компании только один мальчик здравомыслящий. Тот, который самыми честными глазами на Марусю смотрит и уговаривает: - Не верь им! Какой такой дракон? Нету никаких драконов. И не было отродясь.
Он скосил глаза на "Ниву" и противным голосом поинтересовался:- А псина твоя где?
- Не твоя, а ваша, - исправил Егорка.
- Чаво это она ваша, когда твоя? - огрызнулся его двойник и прошипел: - Ишо чаво, буду я ей выкать, я её на сколь веков старше?
Но Маруся его грубости не заметила и спокойно ответила: - Найда дома с щенками нянчится.
Услышав это, Егоркин "брат" заметно повеселел и даже похвалил отсутствующую Найду: - Молодец! Хорошая собачка.
Фрося смотрела на него с подозрением, а потом побежала к озеру и долго стояла, всматриваясь в воду. И Егорка догадался, что динозаврика там нет. Он хотел пойти Фросе навстречу и успокоить её, но она молнией метнулась к Добрынычу: - Куда ты её дел?
- Кого? - тот огляделся по сторонам, недоумевая.
- Не притворяйся! - накинулась на него Фрося. - Где Жемчужинка?
- Жемчужина? - повторил Егоркин двойник с таким возмущением, будто его заподозрили в воровстве. - Не брал я никакого жемчуга! Мамой клянусь!
- Твоей мамой? - зачем-то уточнила Фрося.
- А то чьей же? - фыркнул Егоркин "братец".
Фрося в отчаянии повернулась к Марусе: - Маммаруся, он врёт! И динозаврика куда-то спрятал.
- Динозаврика?!
Второй мальчик так искренне удивился, что Егорка чуть сам ему не поверил. Но он-то знал, что это Добрыныч. А Маруся не знала. Поэтому она строго посмотрела на Фросю и неожиданно сурово сказала: - Ну всё, Ефросинья, хватит. Это уже ни в какие ворота не лезет.
Михаил из-за Марусиной спины показал Егоркиному братцу кулак, и попытался защитить Фросю.
- Марусь, зря ты так, Фрося правду говорит.
- Миша! - возмутилась Маруся. - Ну что ты её выгораживаешь? Ты посмотри, какая она грубиянка стала в этом лагере! И зачем ты покрываешь эти фантазии о динозаврах и драконах?
Фрося прищурила глаза и недобро уставилась на двойника. Егорка и сам рассердился на Добрыныча, но сейчас это было не главное. Больше всего Егорка боялся, что Маруся с Михаилом поругаются, а они никогда не ссорились. Им никак нельзя ссориться. Это было неестественно, как если бы... Егорка не мог подобрать слова. Поссориться Михаилу с Марусей - как если б дождь с земли пошёл на небо! Совершенно невозможно. Видимо, Михаил подумал то же самое, потому что зыркнул на Добрыныча, и приторно-вежливо спросил Марусю: - Хорошо. Что ты предлагаешь?