А вожатые его в медпункт принесли и доктору, которую Егорка утром Медуницей назвал, вместе с носилками сдали. Вот, мол, больной, потерял сознание в столовой. Проверьте, доктор, возможна травма. Эти дети вечно бегают сломя голову, падают, играют и сами не замечают, если что сломают. А по дороге-то, по дороге больной за ноги хватался, не иначе - болят. И с чувством выполненного долго вожатые удалились. А Егорка остался. И принялась доктор его проверять - приборами измерять, молоточком стучать, руки-ноги сгибать, а потом и вовсе попросила ей язык показывать. "Ну и кого здесь лечить надо?" - подумал Егорка, но язык показал. Смотрите на здоровье. А когда врач ему горло смотрела, Егорка прочитал у неё на кармашке фамилию: "Доктор Медуницына", и расхохотался. Доктор испугалась, стала пульс ему щупать, а глаза заглядывать, а Егорка хохочет: "Доктор Медуницына! Ой, мамочки!", ну форменная истерика. Взрослые ведь точно знают, что если человек хохочет без причины - это истерика. А дети знают, что причина всегда есть, только иногда трудно её взрослым объяснить - не поймут, обидятся, сердиться будут. И когда дети это понимают, они на все вопросы отвечают: "Просто так." Просто так - значит, нет никакой причины. Просто так смеётся. Просто так заплакал. Просто так. А взрослые умные-то умные, а в такую глупость верят - как будто что-то в жизни может без причины происходить. Ничего никогда без причины не бывает! Каждый ребёнок знает: всё происходит Почему-то или Потому что, а вовсе не просто так! И Егорка тоже это знал. Знал-то знал, но объяснить никак не мог. Ну как скажешь доктору Медуницыной, что ты смеёшься, потому что она Медуницына? Была бы она ребёнком - вместе бы посмеялись. А взрослая - нет. Обидится. Вот и выдавил Егорка дежурную отговорку: "Просто так." А раз просто так хохочет, валяется, за живот хватается - значит, надо срочно лекарство дать. Чтобы успокоился. И доктор Медуницына ласково сказала: "Сейчас я тебя лечить буду."
- Компотом? - обрадовался Егорка.
Доктор что-то дописала в его карточку и странно улыбнулась: - Компотом, компотом.
Она куда-то вышла и вернулась со стаканом компота, а в другой руке у неё была маленькая жёлтая таблеточка, которую она ловко засунула Егорке в рот: - На-ка, запей.
Егорка проглотил таблетку, допил компот и тут же на кушетке в приёмном покое заснул. Сон у него был глубокий, ровный, но сны больше не снились и ответы не приходили. Мальчик мерно спокойно дышал, а доктор Медуницына пролистывала медицинские справочники один за другим, пытаясь найти болезнь, которая подходит ко всем Егоркиным симптомам. Лично она такой болезни не знала или знала, но вспомнить не могла. А может и нет никакой болезни? Нет, так не бывает. Здоровые люди за обеденным столом не засыпают, здоровых на носилках не приносят и без повода они не ухахатываются. Доктор Медуницына была ещё очень молодым доктором, она работала ещё первое лето и многого о болезнях не знала. Но признаться в этом никак не могла. Ведь тогда какой она доктор, если болезни не знает, лечить не умеет? Доктор судорожно листала справочники, а Егорка спал. Проснулся он вялым, заторможенным и долго не мог понять, где находится. А когда понял, собрался бежать в отряд, Фрося там заждалась его, наверное. Но доктор Медуницына его не пустила. Надо ещё понаблюдать. А чего тут наблюдать? Человек объелся, а потом расхохотался. Это не болезнь. И наблюдать тут нечего. Егорка пытался объяснить это доктору Медуницыной, но она с ним не соглашалась. А когда он спорить устал и замолчал, то вдруг понял, что ей тут просто скучно одной сидеть. Ну что ты за доктор, скажите, пожалуйста, если тебе лечить некого? Сидишь целыми днями одна, учебники по медицине перечитываешь. Даже поговорить не с кем. И когда Егорка это понял, так ему жаль сделалось этого доктора, что вот прямо хоть шарфом обматывайся и горчичники ставь. Но, с другой стороны, а кто же тогда динозавру поможет и, главное, Фросе?
После полдника Фрося пришла Егорку навестить и он с ней своими опасениями поделился - что доктор Медуницына его теперь до конца смены не отпустит, так и будет на нём учиться лечить, и учить лечиться. Фрося нахмурилась, а потом лицо её просияло: "Сидоров! Я его в 8 отряде видела!" И не успел Егорка попросить, чтобы она принесла из отряда его телефон, выбежала на улицу.
Через несколько минут доктор Медуницына вышла, и в окошко медпункта засунулась вихрастая голова.
- Тебе, что ль, помочь надо? - спросил Сидоров и видно было, что его распирает от гордости. Он только и слышал всю жизнь: Сидоров такой, Сидоров сякой, Сидоров горе луковое, "Сидоров, ты что опять натворил?". А тут, видали - Сидоров, помоги! Не могут, значит, без Сидорова обойтись. Вот так-то!
- Мне, - кивнул Егорка.
- Постой, а это не ты ли тогда за меня в больнице получил? Ну когда Тамара тебе мой укол засандалила?
- Я, - подтвердил Егорка.
- Так это, брат, другое дело, - почему-то обрадовался Сидоров. - Это ж теперь дело чести.
Егорка поразился, что у Сидорова есть свой кодекс чести, но промолчал, чтобы не обидеть.
- Так тебе, значит, надо, чтобы тебя отсюда выпихнули на свободу?
- Надо, - подвердил Егорка.
Вмешательство Сидорова ничего хорошего не сулило. Как тогда сказала про Сидорова Фросина крёстная мама Маруся? "Стихийное бедствие ходячее"? Или это Фросина бабушка сказала? И как этот человек-бедствие будет Егорку спасать? Медпункт подожжёт или доктора Медуницыну похитит? Ох, не стоило с Сидоровым связываться! Но показавшаяся в окошке Фрося показала ему ладонь, не волнуйся, мол, всё в порядке.
- Погоди, - сказал Сидоров. - Подумать надо.
И снова исчез за окном.
"Подумать?! А Маруся говорила, что Сидоров не думает, что делает, вот поэтому ему и не везёт." К счастью, Егорка этого не сказал, а Сидоров этого не услышал. Потому что Сидоров считал себя великим непревзойдённым стратегом*. И Марусина характеристика его бы очень возмутила.
Великий стратег Сидоров долго думать не стал. Он отправил Фросю отвлечь доктора Медуницыну, а сам залез в окно медпункта и заявил Егорке: - Давай быстрее, переодевайся!
- Во что? - изумился Егорка. Никакой сумки с вещами в руках у Сидорова не было.
- Как во что? - удивился Сидоров. - Ты в моё, а я в твоё.
И стал стаскивать не очень чистые джинсы и футболку.
- Ну чего стоишь, переодевайся, - поторапливал Сидоров
- Зачем? - растерялся Егорка.
- Ох, да что ж ты такой медленный-то? Что тут непонятного? Переодевайся, поменяемся: ты станешь мной, а я - тобой.
- Заметят же, - неуверенно сказал Егорка.
- Кто заметит? Взрослые? Не смеши! - усмехнулся Сидоров. - Чужие взрослые в жизни не заметят. Кроссовки, кроссовки давай.
- Держи, - протянул Егорка и натянул Сидоровские кеды. - Слушай, они мне немного большеваты.
- Это ерунда, - отмахнулся Сидоров. - Большие не маленькие, ходить можно. И даже бегать, - со знанием дела добавил он. - А мне вот твои, - он грустно посмотрел на свои ноги, - жмут. Ну ничего, мне всё равно в них лежать.
- А может, не надо? - засомневался Егорка. - Заметят, накажут. И кроссовки тебе давят, больно, наверное.
- Ты чё, - уставился на него Сидоров. - Обалдел? Да это самый простой способ, на сто раз проверенный. Если твои родители навещать не нагрянут, никто и не заметит***.