Нет, так нельзя. Надо им что-то сказать. Сегодня я образец для подражания, легенда, знамя — первый рыцарь.
Я выпрямился в полный рост, еще раз медленно окинул внимательным взглядом площадь, словно пытался сосчитать собравшихся. Как много нас и как нас мало. Жалкие остатки некогда великой армии, империи и целого народа. Набрал в грудь воздуха и начал:
— Я не мастер говорить красивые слова. Врать не умею. Да и не хочу. Эта война нами проиграна! И уже неважно, кто в этом виноват. Готовьтесь к смерти! — Обрадовал. Даже положивший голову на плаху смертник до последнего верит в чудо. — Все мы сегодня встретим безносую! — я возвысил голос и теперь кричал: — Помните главное! Каждая выигранная нами минута, каждый час — это спасенные жизни наших соотечественников. А каждая такая жизнь — шанс! Шанс вернуться и отомстить! Не сегодня, не завтра, но рано или поздно потомки тех, кого мы сегодня спасли, вернуться! Вернуться и отплатят древолюбам. Отплатят сполна! Мы не увидим этой победы, но она будет! Я в это верю! Нет, знаю! Знайте и вы. Все, хватит болтовни.
— Старик! — нестройно поддержала меня собравшаяся толпа.
— Старик! — уже более дружно заорали они, потрясая разнообразным оружием от скорострельных барабанных винтовок до древних гладкоствольных ружей, сабель, пик, а то и вовсе плотницких топоров.
Захлопнув люк, я пристегнул себя ремнями к похожему на трон пилотскому креслу. Надел управляющие браслеты. Достал с груди кристалл-активатор и вставил его в пусковое гнездо.
Ожившие рунные цепочки замерцали тусклым светом. Самодвижущийся паро-маго-механический голем или просто мех пробуждался от сна. Под ногами зашипел пар в котле паровой машины. Получив подпитку маной, огненный кристалл испарял ихор, повышая давление в цилиндрах.
Достав из кармана серебряную пластинку дагерротипа, я некоторое время смотрел на изображение молодой девушки в форме рыцаря, а затем поцеловал пальцы и провел ими по нему.
— Встретимся в синем пламени, Дэя. Недолго осталось.
Свет рун стал обжигающим, синхронизация закончилась. Мир исчез, но тут же появился вновь. Мощь переполняла тело. Сталь, пар и магия. Теперь мех — это я, а я — это мех. Одно тело — одна сила — одна судьба!
— Феникс один, всем фениксам. Доложить о готовности!
Ответы возникали прямо в голове. Жаль, что зачарованные на кровь амулеты связи появились так поздно. Какими только извращениями не пользовались рыцари в первые годы Великой войны. Сигнальные ракеты и флажки были самыми невинными из них. И самыми бесполезными.
— Феникс два, готов! Хорошая речь, Старик, я даже прослезился.
— Хорошо, что не обделался. Феникс три, готов!
— Феникс четыре, готов!
— Феникс пять, готов! Порвем их.
— Феникс шесть, готов!
Три легких оруженосца, два рыцаря и один тяжелый паладин — последнее копье империи под началом ее Первого рыцаря готовилось уйти в синее пламя.
Глава 1
Герой проигранной войны
Прекрасный Лангрон, жемчужина запада, выглядел жалко. Половина города лежала в руинах, а вторая — горела. Черный дым пожаров смешался с пороховым, породив на улицах грязно-серый смог. Плотный, словно утренний туман. Видимость упала до нескольких метров, лишая огнестрельное оружие его преимуществ.
— Старик, я все, — в голосе Теодора Горза, он же «Феникс-2», чувствуется усталость и облегчение. — Синее пламя!
Яркая синяя вспышка где-то на востоке, за крышей остатков крытого центрального рынка известила меня о том, что теперь я воистину первый и последний рыцарь если не на всем континенте, то в этом обреченном городе.
Оруженосцы сгорели еще в предместьях, пытаясь удержать наспех вырытые деревоземляные форты с остатками полевых пушек. Но за эти три года альвы научились брать даже грандиозные родовые замки фольхов, так что наши жалкие орудия и форты оказались сметены, словно сухая листва. А с ними и три юнца, три месяца как закончившие ускоренные до невозможности курсы Академии Доблести. Впрочем, большинство выпускников этих курсов погибли еще раньше.
— Синее пламя! — Звуки вырываются из груди с трудом. Магическое истощение и возможное выгорание не просто маячит где-то там, а стоит в полный рост и приветливо раскрывает мне свои объятия. Радует одно, милосердное синее пламя я встречу все же раньше.
Но не сейчас. Чуть позже! Война проиграна, но сражение еще не закончено!
С диким ревом разметав наспех собранную баррикаду, прикрываемую сержантом, латником и горсткой ополчения, на площадь ворвалась альвская боевая химера — редкая по силе и уродству помесь лесного тура, виверны и паука.