Дракон перестал бороться за свою нелепую жизнь и рухнул вниз, разворотив верхние этажи мэрии.
Переборов слабость, я подбежал к развалинам и очень удачно свесившейся в пролом башке ящера. Глефа взлетела вверх и вновь с беспощадной точностью упала, врубаясь в шею твари, возомнившей себя владыкой неба. Удар! Еще удар! Толстая чешуя, жесткие мышцы и плотные кости поддавались с трудом. Даже зачарованному на остроту и прочность лезвию, способному разрубить железнодорожный рельс, потребовалось несколько ударов. Наконец отделенная от тела голова дракона рухнула на мостовую. Все, теперь тварь не откачают!
Осматриваюсь.
Так, а это что за козявка суетится?!
Несмотря на падение с немалой высоты, управлявшая драконом альва уцелела. Ноги ее были вывернуты под неестественным углом, лицо залито кровью. Но несмотря на раны, она уже отчаянно творила какую-то волошбу… пока нога «Феникса» не раздавила ее, словно назойливое насекомое.
Только так и никак иначе! Никакой жалости и пощады! Пленные нам не нужны! Да и альвы крайне редко попадали в плен. Гордячки — в неволи не живут. Приказывают себе умереть и умирают.
Да и драконы достаются только верховным, а к этим сучкам у меня особые счеты. Эти твари руководят массовыми жертвоприношениями, во время которых под нож пускают тысячи пленников. Но это мелочи по сравнению с эффектом от подобных ритуалов. Одна Изумрудная чума стоила империи такого количество жизней, что если сложить кости погибших вместе, то гора вырастит до неба. Так чего их жалеть?
Улица Горшечников пылала, остатки уцелевших в огненной бездне защитников откатывались назад к порту, где тоже ждал огонь. Один из сержантов, почерневший, словно трубочист, мимоходом стукнул меня по ноге, привлекая внимание, и указал на ведущую к порту улицу.
— Уходите. Остаюсь, — отозвался я.
Молча кивнув, сержант ушел.
Каждый из нас сам выбирает себе место для смерти. А мне отступать не имеет смысла. Все тело болело, из носа текло что-то теплое. А при синхронизации с мехом это то еще ощущение. Похоже, выгорание пришло раньше, чем милосердное синее пламя.
Хотя… я пошевелил рукой. Мех подчинялся. Слабо, неохотно, словно тело было погружено в воду. Но пока что подчинялся.
Что же, даже умирающий тигр способен нанести не один смертельный удар.
Остатки заслонов на улице Горшечников ушли, отступили лишившиеся работы корректировщики, сидевшие на колокольне. Хотя, что они в таком дыму могли корректировать?
Встав перед ведущей к порту улице, я поставил «Феникс» на одно колено.
Положив глефу перед собой, голем замер, уперев руки в землю. Со стороны создавалось впечатление, что рыцарь покинул свой «доспех». Сделав самое совершенное оружие людей бесполезным куском железа.
Первый ликан появился минут через десять. Двухметровая, тень промелькнула в клубах дыма. Но тут же скрылась, явно заметив сквозь мутную пелену очертания угрозы в виде паладина. Да и сложно не заметить такую махину, высотой с трехэтажный дом.
Кислотная граната прилетела откуда-то из дыма слева. Метали явно наугад, куда-то в мою сторону, а потому глиняный сосуд разбился, не долетев где-то метр до ноги «Феникса». Темно-зеленая жидкость зашипела на мостовой, пошла пузырями, постепенно разъедая камни кладки.
Все же ликаны хоть и дикари дикарями, а в алхимии толк знают. Одна кислотная граната ничто даже для оруженосца. В худшем случае повреждения получат руны на внешней броне. Но десяток таких гранат, прилетевших из засады — а в них ликаны настоящие мастера, если не магистры — приведет к выводу легкого меха из строя. Повезет, если сам оруженосец уцелеет. И упаси боги живым попасть ликанам в плен. Поедание еще живых врагов, впрочем, как и свежих трупов, является частью их богомерзкой культуры. По их верованиям, вкусив плоти врага, ты получаешь часть его силы. А если враг имел глупость попасть к тебе живьем, то его еще и хорошенько помучить надо — и мясо слаще, и силы больше.
Еще две гранаты прилетели более удачно. Одна угодила в левую ногу, вторая разбилась о корпус, едва не поразив полусферу люка, расположенного сверху вместо головы. Попавшая на ногу кислота разъела одну из рунных цепочек. Насколько я помню, она отвечает за облегчение меха и улучшение управляемости. А значит, левая нога станет слушаться хуже, чем раньше.