Процессия с каретами, псарями, проводниками, личным поваром и многочисленными слугами выдвинулась из поместья.
Александр из озорства протрубил отход из горна.
— ТУРУУУУ, ТУРУ-РУ-РУУУ!!!
И помахал рукой стоящей на пороге матушке. Я старался пока не привлекать к себе внимания и осматривался. Это мой первый выход наружу после переноса сознания. Важно было понять, где я оказался, потому что слова «Российская империя» мне ничего не говорили, кроме того, что страна по климату ближе к северной и отличалась огромными размерами.
Группа охотников ускакала вперёд, чтоб приготовить дворянскую забаву. Через два часа мы добрались до разбитого лагеря, где нас уже ждали.
Местная природа была по-своему прекрасна — это я сразу подметил, даже не верилось после рассказов Семёна о суровых зимах. Иногда среди обычных осин встречались белые в тёмную крапинку деревья. Позже я узнал, что это берёзы.
Чаще всего они росли вдоль берега реки справа. В воздухе витал дух предстоящего празднества, все улыбались и предвкушали веселье и смачную попойку.
Об этом я услышал от одного из слуг, разгружавшего бочонки с вином и медовухой.
— Александр! — радостно расставив в стороны руки, к нам вышел незнакомец, одетый в городской костюм тройку.
— Николай! — мой брат спрыгнул с коня и по-свойски обнял равного себе по положению дворянина. Оба старались всем показать, что они друзья, но я сразу уловил некоторую наигранность.
— Что за недоразумение? — улыбаясь и обводя рукой наряд собеседника, удивился Барятинский.
— Не спрашивай, я ещё не ложился, еле вырвался с города. Сейчас переоденусь. Идём, Волынский уже заждался, всё пасьянсы свои раскладывает.
— Тимошка, — брат подозвал серьёзного на вид хмурого дядьку, и весь охотничий быт перепоручил ему. — Не подведи, — закончил он, по-отечески хлопнув мужчину по плечу.
— Моё слово — кремень, ваше благородие.
— Вот за это ты мне и нравишься, Тимофей, много не болтаешь и знаешь своё дело. Ну, всё, ушёл, — махнув рукой, благодушно кинул он напоследок и поспешил в самый большой шатёр в лагере.
Туда то и дело заходили и выходили слуги с едой, оружием, собаками. Помимо трёх влиятельных родов, приглашены были и всякая мелочёвка. Они хорохорились новыми ружьями, обсуждали военные успехи империи, а кто-то нахваливал отличную борзую, зачем-то ухватившись за её челюсти и показывая всем жёлтые зубы рычащего пса.
Я и раньше участвовал в подобных сходках. Правда, там был немного другой уровень. Ниже королевской охоты я отказывался посещать подобные забавы. Скучно. Просто так убивать дичь не представляет для меня интереса, но я понимаю этот азарт и не могу осуждать.
В Хессалии, когда мы загоняли зверя, одних собак было под четыре сотни, чего уж говорить о количестве знатных охотников… Так что можно понять мой скептицизм. Я давно перестал удивляться роскоши, ибо в мире, где существует магия, она и есть главная ценность. А тот, кто владел ей лучше всех — истинный миллионер.
— Прошу прощения, сударь, а что это вы всё в сторонке стоите? Давайте к нам, — подозвал меня один из охотников, с виду аристократ, лет двадцать, гладко выбритый, с широким оспянным пятном на всю щёку.
— Это тот самый младший наследник Барятинских, — громко шепнул ему на ухо юркий худощавый лакей с длинным носом. — Его благородие немного… того, — он покрутил пальцем у виска, но дворянин внимательно на меня посмотрел и протянул руку.
— Владимир Скаржинский, — между тем он качнул голову влево, тихо ответив слуге. — Важно не то, кем тебя считают, Прошка, а кто ты есть на самом деле, — и уже громче продолжил, улыбаясь мне: как это делают с малыми детьми. — Как ваши дела, Артём Борисович? Уже присмотрели себе ружьё?
— Дядя, вы дурак?
— Ха-ха, слышал Прошка? Это он тебе, я ж говорю, проницательный малый.
Я старался смотреться отстранённо, но не впадать в крайности, как это делал дома. Здесь у меня другая цель.
— Зачем убивать ружьём, когда есть магия? — задал я не вполне очевидный вопрос на правах юродивого.
— Хм, — почесал подбородок Владимир. — Это как-то… Здесь нет соревновательного духа, понимаешь? Ну как с рыбалкой — можно позвать водника и поднять весь речной пласт. Рыбы — завались, но оно, вообще, зачем надо? Столько не съесть. Или вот я из Африки недавно вернулся, казалось бы, зачем убивать льва? Ходит он себе и ходит, никому не мешает, но царь зверей, — собеседник поднял палец, — это тебе не зайца грохнуть.
— Ваше благородие как всегда правы, — не преминул вставить носатый подхалим.