Окна, что на первом, что на втором этажах искорёжены, разбиты, а кое-где даже упала целая стена, оголяя содержимое квадратной кирпичной «коробки». Всюду щепка, пыль и красные осколки битого стройматериала. Некоторые проёмы и вовсе почернели — нападавшие не стеснялись использовать огонь.
Но сейчас меня больше волновало собственное состояние. Я заделывал и заделывал «дыры», понимая, что мне нельзя дать себя обследовать другому некроманту. Тогда возникнут вопросы — как я вообще ещё жив? Ладно, моя сверхспособность получать различные стихии без места силы, но если узнают, что я могу сам себя излечивать, манипулируя маной, тут уже не отвертишься.
Собственно, вспомнишь солнце, вот и лучик. Под ним я имел в виду радостную Марину, идущую рука об руку вместе с Александром. Тот перетаскивал Ломоносова. Малышка, увидев своего спасителя, замахала рукой.
— Привет! — она радостно прыгнула в тень и появилась тут же передо мной.
— Тише ты, — я взялся за живот, — напугала, чертовка.
— Простите, дядя Артём, вам плохо? — она озабоченно наклонила голову набок и заметила, что я держусь за живот.
Я положил обе руки на скамейку и ответил.
— Да так, просто голодный. А ты здорово умеешь в тенях прятаться, научишь также? — спросил я её.
Вместо ответа она мило обняла меня своими ручонками и зарылась головой в рубашку. Я услышал, как она шмыгнула носом, и погладил её по волосам.
— Ну всё не плачь, теперь вы все свободны. Дядя Репнин не оставит вас без крова, я его лично попрошу. Завтра к тебе приду, и обязательно сходим за пирогом.
Она убрала голову и спросила.
— Ты, правда, придёшь?
— Конечно, — улыбнулся я и схватил её за руку, — но если у меня не будет кошелька, который ты сейчас стащила, то я не смогу за него заплатить.
Поняв, что её раскрыли, она больно укусила меня за большой палец и снова исчезла в тень, вынырнув уже у столба рядом с воротами. Городовой развернулся к ней, чтобы схватить, но мелкая ловко проскочила между ног. Затем снова нырок и так пока не скрылась окончательно. Кошелёк я успел у неё выхватить, но вот неприятное послевкусие от маленькой манипуляторши осталось.
— Что сбежала? — пыхтя папиросой, спросил подошедший Александр и уселся рядом, — неудивительно, они все тут беспризорники: шайка воров.
— А что там с девушкой?
— Тоже след простыл, — сплюнул агент, — грёбаные теневики, лови их теперь, у меня все подчинённые раненные, хрен угонишься. Но этих мы повязали — до суда побудут у нас, — он указал на вереницу детей, которым на головы надели холщëвые мешки.
Их быстро грузили в подъезжавшие повозки и под охраной магов вывозили в безопасное место.
— Ясно, — вздохнув, сказал я. — Может, уже скажете?
— Ты про что? — пуская струю дыма, спросил агент.
— Это же вы тот офицер, что будет сопровождать меня в Вологде, почему сразу не сказали?
— А вот ты про что, Артём, — Александр сделал последнюю затяжку и потушил окурок. — Ну, мне надо было знать, кого беру на поруки, тут уж не обессудь.
— Я вначале думал вы и вправду стережёте Лазаревича, но на деле проворонили под носом вражескую диверсию, нехорошо Александр Христофорович.
Моего собеседника совершенно не задела эта провокация, вместо того, чтобы оправдываться, он задал вопрос.
— Знаешь, что больше всего ценится в нашей профессии?
— Да много чего: мозги, умение молчать, актёрское искусство…
— Преданность.
Я поднял бровь.
— Я вижу, ты у нас папин умник, но если хочешь работать со мной, то должен верить мне и быть преданным. Даже когда у тебя в башке что-то не сходится, и ты сделал свои выводы. Начальству всегда видней: оно на шаг впереди, у него все данные, в то время как у тебя — лишь кусочек и неполная картинка.
— Если честно, я не особо горю желанием с вами работать, — признался я. — Мне вас навязал батюшка, так что никаких обид — я бы и сам справился.
Тут я его и загнал в ловушку: если сейчас он будет сулить что-то или показывать выгоду сотрудничества, то выводы напрашиваются сами собой — я под карандашом у Тайной канцелярии и им что-то обо мне известно.
— Я тоже человек подневольный, — вздохнул Александр. — Что сказали — то и делаю, но без меня в Вологде у тебя никаких шансов Артём. Признаю — ты талантлив, но у меня приказ. Если надо, мы тебе такую бумажную волокиту устроим, что не получишь никаких рейдов на Бреши. А у тебя повинность перед императором — подумай над этим.