С остальным дела обстояли более или менее неплохо. Алхимию я знала на пятерку, с бестиологией тоже было нормально: на всякий случай я приготовила шпаргалки. Близнецы, соскучившиеся по живому общению, вывалили мне целую кучу указаний по сотворению идеальной шпоры и даже предложили помочь технически. Увы, как выразился Яллинг, «не в коня корм». Шпаргалку я соорудила самую простую: стопочка пергаментных листков, на каждом ответы на нужный билет. Стопочка распихивается по карманам; получив билет, надлежало незаметно извлечь необходимый листочек и, пристроив его под будущий чистовик, аккуратно копировать информацию. Братья вопияли, утверждая, что неопытный адепт засыплется на третьей секунде процесса, но я не смущалась. После истории с мгымбром Марцелл боялся меня до дрожи; вряд ли он станет отбирать у меня шпаргалку, даже если я и оправдаю мрачные пророчества близнецов.
Забегая вперед: хорошо, что я не стала тратить зря время — ибо, вытащив билет, я с ужасом вспомнила, что все шпаргалки остались в куртке, а та соответственно с вечера валяется у меня на кровати. Написала, что вспомнила; видно, священный ужас в полной мере отразился у меня на лице, ибо Марцелл, выслушав полтора вопроса, поморщился, выставил пятерку и с нескрываемым облегчением отослал меня прочь.
Некромантия… О, вот здесь я заранее покрывалась холодным потом. Некромантию мы сдавали двадцать пятого, в день солнцестояния; самая длинная ночь в году должна была обеспечить максимально правильные вибрации. Не знаю, у кого как, но лично у меня с вибрациями все было в порядке: меня трясло еще в коридоре так, что зуб на зуб не попадал. Результатом этого сделалось непрерывное зловещее клацанье: аспирант, выглянувший на звук, даже принял меня за наглядное пособие.
Боевую магию мы сдавали последней. В прямом смысле: кто-то очень остроумный поставил этот экзамен аккурат на тридцать первое число, видно сочтя это за лучший новогодний подарок страждущим знаний адептам. Народ ругался, но втихомолку. Повышать голос никто не решался, опасаясь сообразного повышения уровня сложности на экзамене.
Хотя, по мне, дальше усложнять было уже некуда.
— Боевая магия, — заявил на последнем занятии Эгмонт, основательно вываляв по полу какого-то очередного адепта, — это не только и не столько боевые заклятия и прочая эффектная мрысь. Это прежде всего умение применить все свои знания на практике. Все, господа адепты, а не только из учебника «Практика БМ»! Или вы думали, что ко всем дверям прилагаются ключи? Нет, иные приходится взламывать шпилькой! Если бы вы, студент Вигтрам, вспомнили хотя бы… хотя бы простейший телекинез, вы бы не украшали собой стены, как надгробный барельеф самому себе! Настоящий боевой маг умеет пользоваться знаниями из всех смежных областей. Будьте уверены, это умение я с вас и спрошу!
Не поняв мысли непосредственного руководства (а точнее, поняв, но не поверив), народ попросил пояснить.
Эгмонт с готовностью пояснил.
— Нет, ну быть этого не может! — стенал получасом позже Хельги, ранее твердо уверенный, что боевую магию-то он как раз и сдаст. Сейчас его уверенность рушилась на глазах, открывая вампиру свою истинную суть: грядущие вечера, сплошь занятые зубрежкой. — Яльга, ну где справедливость?! Где это видано, чтобы на боевой магии сдавали все предметы за раз?!
Я в принципе разделяла его негодование. Боевую магию, точнее, боевые заклятия я знала отлично, чего не скажешь, например, про бестиологию или историю. Меньше всего мне хотелось сдавать эти предметы Эгмонту… хотя, с другой стороны, магистр определенно был прав. Боевые заклятия как таковые отнимали слишком много сил. Часто случалось так, что маг добивался победы в поединке посредством самой обыкновенной, но ловко брошенной чары. То же самое относится и к бестиологии: истинный специалист всегда увидит, как можно применить то или иное существо в своих целях. Или, скажем, как это существо можно победить. Да и некромантия… Какому лубочному боевому магу не приходилось сталкиваться со злобным и коварным некромантом?
Надо же знать, куда бить потенциальную тварюку!
Ну а история… не оставлять же невыученным один-разъединовый предмет?
Помимо полезного, нас ждало и приятное. Пробегая в очередной раз мимо стопки свеженьких газет, я привычно ухватила верхний экземпляр, честно опустив в копилку две серебрушки. Наскоро просмотрела выпуск; ничего особенно интересного там не было, а были вполне себе привычные вещи, как то: День Алхимии, праздничная гулянка, «Положение о стипендии», подписанное какой-то из августейших персон. Стандартный набор статей; но, перевернув последнюю страницу, я увидела, как мгымбрик тычет когтем в маленькую заметку, всеми силами обращая на нее мое внимание.
Заинтересовавшись, я прочла тыкаемое. Заметка, написанная в этаком веселеньком духе, сообщала, что традиции — это святое. И следовательно, тридцать первого числа стужайла месяца в Большом зале Академии состоится традиционный новогодний бал, на который приглашаются адепты всех до единого курсов и факультетов. Администрация же настойчиво надеется, что никаких эксцессов не произойдет — ибо, коли уж она идет навстречу студентам, то и студенты должны отвечать тем же.
Вот так.
Полин, прослышавшая про бал от кого-то из подруг, прыгала от радости. Долго рассказывала мне, как здорово умеет танцевать; по вечерам алхимичка повадилась считать деньги, а после — вальсировать по комнате с воображаемым партнером, изредка натыкаясь на многострадальный фикус. Фикус терпел; я за него не боялась, ибо растению, выдержавшему все мои чародейные изыски, наскоки Полин были уже нипочем.
В один из визитов в город девица забрала с собой все скопленные деньги. Обратно она вернулась уже под вечер, голодная и продрогшая, зато с большим пакетом под мышкой. Там, в пакете, обретались все вещи, жизненно необходимые для подготовки к празднику.
Мне их показывать не стали, упирая на эффект неожиданности. Да я особенно и не настаивала, хотя…
Хотя, признаться, было и интересно.
Изредка алхимичка интересовалась, не собираюсь ли я готовиться к торжеству. Я только смеялась в ответ: во-первых, я отродясь не любила платьев, а во-вторых, покупать новую одежду мне было не на что. Ривендейловы деньги, как все хорошее, имели свой конец. Последние тридцать монет я потратила в чародейной лавке: именно эту цену просили за набор левитационных талисманов, и я не смогла устоять.
В конце концов, разве я так уж плоха без платья? Мрыс дерр гаст, я буду счастлива, даже если прикид Полин будет стоить в тысячу раз дороже моего. Я всегда любила Новый год — а уж этот, первый Новый год, проведенный в компании друзей…
Но до праздника еще надо было дожить.
Первым экзаменом у нас стояла алхимия. Готовиться к ней я начала за два дня, перерыв все справочники и конспекты, которые у меня только были. На всякий случай я проштудировала и черновики к реферату, написанному по приказу Эльвиры полмесяца назад. Вообще-то официально рефераты были делом добровольным, и магистр Ламмерлэйк несколько раз подчеркнула, что писать их никто не заставляет, — однако смотрела она на меня так выразительно, что я немедленно поняла: Рихтер побывал и здесь. Студентку Ясицу продолжают грузить по полной программе, и увильнуть от этого никак не получится.
Закрыв глаза, я вытащила тогда тему, называвшуюся «Магическая экология: алхимический аспект», и побрела готовиться в библиотеку. После истории с мгымбром она для меня была роднее, чем фамильный замок для Генри Ривендейла, так что необходимую литературу я нашла без труда и накатала уже половину реферата, когда Зирак принес мне тоненькую книжицу из собственных запасов. Книжка, естественно, была на гномском, так что к ней прилагался словарь и краткий курс гномской грамматики. Первые несколько дней я, тихо ругаясь, переводила, потом вникла и начала переводить молча, зато с удвоенной скоростью.