Он вновь оказался в подвале, но не внизу. Парил под самым потолком, был прожектором, освещающим маленький кружок бетона под собой. Невидимый, неосязаемый. Наблюдатель. На свет вышла маленькая точка. Он опустился ниже, чтобы ее рассмотреть, и пятно света расширилось. Он увидел себя, маленького, напуганного, растерянного. Это был Грегори, но только 11-летний, заблудший в темный подвал Стоуна.
В полнейшей тишине он услышал звук. Очень знакомый звук мерно раскачивающегося тела. Он опустился ниже, чтобы рассмотреть лучше. И пятно света расширилось, выхватив из темноты ноги повешенной женщины.
– Ты знаешь, чем закончится этот сон, – раздался голос Тима.
– Нет, – ответил Наблюдатель. – Сейчас все по-другому.
– От смены точки зрения, общая картина не изменится, – заверил Тим.
– Ты уже стал экспертом в моих снах? Просто заткнись.
Тим молчал. Мальчик снизу выставил руку и толкнул тело. Наблюдатель приблизился, рассматривая тело мамы Грегори. Она не выглядела мертвой, скорее, заснула в очень странном положении. Тело раскачивалось взад-вперед, а мальчик мог только стоять, не говоря ни слова.
Тело мамы начало биться в судорогах. Ее руки рванулись к горлу, пытаясь отвязать ремень, но ничего не получалось. Маленький Грегори лишь стоял и смотрел, невластный над собой, неспособный пошевелиться. Наблюдатель не вмешивается, он лишь смотрит. И ничем не может помочь маленькому Грегори.
– Ты можешь прекратить это в любой момент.
– Но как, – спросил Наблюдатель.
– Ты никогда не оказывался сверху, не так ли, Грег? – голос Тима изменился. В нем появились успокаивающие интонации.
– Что мне сделать? Просто скажи!
– Перестань быть светом.
– Я не понимаю…
– Перестань быть светом! – спокойствие ушло из Голоса, он стал властным и требовательным.
Тело женщины извивалось в безумных конвульсиях. Она выгибалась, пытаясь нащупать пол под ногами, она до крови прокусила губы, и теперь ее ночнушка покрывалась маленькими красными капельками. Она безумно мотала головой, волосы спутались, больше походя на какую-то мокрую мочалку. Чем дольше он медлил, тем сильнее окрашивалась в красный ее светлая ночнушка. Брызги летели на маленького Грега, покрывая его лицо. Мальчик хотел закричать, он хотел сделать хоть что-то, но это было не в его силах.
– Сколько ты готов смотреть на это? Прояви милосердие, черт тебя побери! Прекрати его страдания! Перестань быть светом!
Конвульсии женщины перестали походить на человеческие. Так умирают раненые рептилии. Не люди!
– Так умирает детство, Грегори. Перестань быть светом! – в нетерпении требовал Голос.
И он перестал. Темнота. Вязкая, осязаемая, теплая. Звуки не прекратились, где-то там внизу все еще слышны попытки вдохнуть хотя бы немного воздуха, там внизу безумием скрипит кожаный ремень, на котором висело тело матери маленького Грегори. Но, по крайней мере, этого теперь не было видно.
– У тебя прекрасно получилось, Грегори. Добро пожаловать в Пустоту.
Утреннее солнце, заполнившее гостиную, назойливо пыталось просочиться сквозь веки. Тело было тяжелым и теплым, мышцы полностью расслаблены – Грег впервые хорошо выспался за последние несколько дней, его сознание освободилось от хаотичных мыслей. Грегори перевернулся, разлепив, наконец-то, глаза.
– Проснись и пой, вонючка! – Тим сидел на корточках возле дивана, как непоседливый ребенок в ожидании пробуждения своих родителей. – Думаешь, раз ты охеренно выспался, я покину твою бесполезную жизнь?
Вместе с образом мертвого вора в голову вернулись все воспоминания последних суток. Грег отодрал тело от дивана и направился в душ. Пальцы втирали шампунь в кожу головы, ногтями отдирали неотмытые ранее кусочки запекшейся крови Тима. Грег растирал мочалкой кожу, пока та не начала саднить, в слив вместе с серой пеной уходили его страхи и терзания. Кажется, впервые за столь долгое время он более-менее представлял, что ему надо делать. Тим стоял за стеклом, скрестив руки на груди и нервно отбивая ногой по кафелю.