— Да, именно так, как вы сказали! — обрадовался Пул. — Я бы даже выразился о создании некой информационной сети, которая бы строилась по принципу строго ограниченных контактов и строгой иерархии, когда только один или два человека знали бы о вашем существовании и вступали с вами в непосредственные отношения. Далее, эти один или двое контактируют еще с двумя или тремя, и так до самого низа. При такой системе нарушение одного или двух звеньев не ведет к распаду всей цепи, а вы застрахованы от возможного провала…
— Иными словами, вы говорите о создании своей секретной службы при генконсульстве, наподобие военной разведки? — расшифровал это предложение Ксенофон Дмитриевич.
Пул выдержал долгую паузу, бесстрастно глядя на собеседника, посасывая потухшую сигару и как бы обкатывая во рту это неудобное словосочетание «военная разведка», словно подыскивая ему деликатную замену, но, так и не найдя ничего подходящего, склонил голову набок, как бы давая понять, что он условно готов принять и такое определение.
— Я бы все же назвал это информационной службой, построенной на основе строгой секретности, разумея получение данных по всем направлениям, даже самых личных и конфиденциальных. Естественно, что ваши информаторы должны иметь непосредственный доступ к этим каналам и, добывая такие сведения, обязаны работать только на вас. Гарантией таких отношений могут служить заключенные вами с этими людьми контракты и расписки в получении особого вознаграждения за эту работу. Средства мы выделим, но вы должны будете в самое ближайшее время сформулировать как бы тарифную сетку таких денежных поощрений в зависимости от ценности получаемой информации и ранга лица, который на нас работает. Я не исключаю, что подобные ставки уже действуют. Наши союзники англичане и французы давно пользуются аналогичными методами, мы только начинаем, но я надеюсь, вы быстро их переплюнете!
Последнее слово прозвучало неожиданно в устах осторожного Пула, и он, употребив его, позволил себе улыбнуться. «Консул предлагает мне стать шпионом, больше того, резидентом шпионской сети в России. Весьма необычное предложение», — усмехнулся про себя Каламатиано.
Девитту Пулу нельзя было отказать в оригинальности такого выбора. Ксенофон Дмитриевич, являясь сыном греческого купца и русской дворянки, давно уже работал в России, представляя солидную американскую торговую фирму, имел немало деловых знакомств в Петрограде и в Москве, хорошо знал русский язык и, будучи полноправным гражданином Соединенных Штатов, легко усвоил манеры и привычки московского обывателя. Его часто принимали за своего, что облегчало поиск и нахождение таких контактов. Пул не раз мог в этом убедиться, когда они захаживали обедать в «Гранд-отель» или «Славянский базар». Но, имея славянское лицо и русские повадки, Каламатиано оставался в душе патриотом звездно-полосатого флага, что и позволило консулу утвердиться в безошибочности своего необычного выбора. Видимо, это убедило и высоких чиновников из Госдепа, потому что уже через месяц из Вашингтона пришел положительный ответ.
— А вы не выяснили, как Ленин с Чичериным отнесутся к созданию такого Бюро? — спросил посол Дэвид Френсис, когда Пул с Саммерсом приехали в Вологду доложить о своей инициативе.
— Я уже проинформировал об этом товарища министра иностранных дел, сказав, что мы вынуждены организовать такое Бюро из-за полного запрещения всей прессы, кроме большевистской. И сказал, что мы будем нанимать для этой цели и российских агентов.
Френсис выдержал паузу, взглянул на Саммерса, который в последнее время постоянно испытывал недомогание, но по дороге просил об этом не говорить Френсису. Его старый друг расстроится и будет настаивать на его отъезде, а сейчас совсем не время менять консулов. «Сейчас именно такое время, — подумал про себя Пул. — Если б меня заменили, я бы вприпрыжку побежал».
— Надо было потоньше все это сформулировать и не дразнить заранее красных гусей, — тяжко вздохнул Френсис. — Они могут организовать такую плотную опеку, до вы взвоете и не сможете нормально работать.
Пул, почувствовав, что допустил оплошность, тотчас перевел разговор в другую плоскость, сообщив, что нашел прекрасного организатора для такой службы, и назвав имя Ксенофона Каламатиано. Дэвид Френсис хорошо знал этого русско-греко-американского бизнесмена и всегда восхищался его расторопностью и деловыми качествами.
— Но он совсем не обучен этому ремеслу, — деликатно напомнил Френсис. — Я не сомневаюсь в его благонадежности, но одно дело капитан Пьер Лоран у французов, профессиональный разведчик, имеющий немалый опыт, или Джордж Хилл у англичан. Все-таки это довольно тонкое и опасное занятие, требующее специальных навыков. Имеем ли мы право подвергать сугубо гражданского человека столь нелегким испытаниям? Он, кажется, женат…