Они сидели в кабинете генконсула, Пул, посасывая потухшую сигару, восседал за широким столом Саммерса, одним глазом пробегая бумаги, поступившие на его имя. В основном это были прошения об эмиграции из России, просьбы перевести деньги и драгоценности в американские банки и даже предложения о сотрудничестве. В смутные времена люди всегда не знают, за что хвататься. Европа, охваченная мировой войной, была слишком ненадежна, и на этом фоне Америка представляла собой незыблемый оплот мировой цивилизации. К двадцатым годам возник и распространился в России еще один миф о том, что разбогатеть в Америке ничего не стоит. Деньги там можно делать из воздуха, золото зарыто в земле большими слитками, и одного вполне хватит, чтобы завести шикарную виллу, авто и открытый счет в банке. Этому мифу способствовали тс, кто уехал в Америку во время первой русской революции в 1905–1907 годах и успел встать на ноги. Их письма окрыляли желающих покинуть тонущий российский корабль.
Но американский Госдеп призывал своих представителей к осторожной выдаче таких разрешений, опасаясь большого наплыва русских беженцев в Америку, а с ними и проникновения революционной заразы, подразумевая под этими идеями род некой эпидемии, которая может передаваться по воздуху.
— Впредь я бы хотел, чтобы вы согласовывали со мной сроки таких обещаний, — проговорил Ксенофон Дмитриевич. — Помимо этого своими неосторожными заявлениями о деятельности будущего Информационного бюро вы тотчас привлекли внимание стратегической разведки Генштаба к нашей деятельности, что несколько осложняет мою работу. Поэтому в первые дни я бы хотел создать видимость для советского правительства, что мы не собираемся превращать эту структуру в некий разведывательный орган, иначе мы сразу же попадем под такую плотную опеку, что будем связаны по рукам и ногам, я не говорю уже о тех карательных мерах, которые могут последовать и привести к прекращению деятельности центра. Я вас прошу также как официальное лицо разъяснить господам Чичерину или Кара-хану, что мы имели в виду создать прежде всего легитимный орган, не связанный со сбором государственных секретов Советской Республики.
Спокойная, но жесткая и уверенная речь Каламатиано заставила Пула отложить в сторону бумаги. Он даже вытащил изо рта сигару.
— У вас есть точные сведения относительно действий советской разведки? — спросил консул.
— Сведения точные, но конфиденциальные, я прошу учесть и этот момент.
— Я могу полюбопытствовать, с кем вы имели такой конфиденциальный разговор? — спросил Пул.
Каламатиано вспомнил совет Ефима Львовича послать Девитта подальше и усмехнулся.
— Я не могу назвать имя своего агента, с которым подписал контракт, как и его военную должность. Могу лишь сказать, что он обладает этой информацией непосредственно, — заявил Каламатиано.
— Вы мне не доверяете? — На лице консула вспыхнула недоуменная улыбка.
— Вы прекрасно знаете, господин консул, аксиому разведки: чем меньше лиц вовлечено в ту или иную секретную деятельность, тем успешнее идет работа. Могу лишь сказать, что его номер двенадцатый, и все сведения, от него поступающие, не будут требовать дополнительной проверки. Если хотите, назовем его Алекс, — улыбнулся в ответ Каламатиано.
Несколько секунд Девитт Пул сидел неподвижно, глядя на своего сотрудника, точно видел его в первый раз. Он знал Каламатиано как милого и делового торгового представителя, имевшего разносторонние связи в России, чем он и хотел воспользоваться, когда рекомендовал его руководителем нового Информационного бюро. И вдруг этот юноша указывает ему на досадные промахи в его деятельности да еще даст понять, что не намерен раскрывать непосредственному начальнику секреты своей работы. Консула задел и тон разговора с ним этого обычно деликатного русского грека: жесткий, спокойный и чуть снисходительный, разъясняющий.
— За вами, естественно, остается общее руководство Бюро и стратегическая разработка основных направлений его работы, но вся тактическая сторона будет лежать непосредственно на мне. Я думаю, это разграничение удобно и вам, Девитт, поскольку вы заняты к тому же и ежедневной текучкой генконсульства, и большая часть обязанностей лежит на вас, а не на Мэдрине, — уже по-дружески сказал Ксенофон Дмитриевич. — И потом, я не могу рисковать вашей жизнью в случае провала, а такой вариант предусматривать необходимо, и как бы полностью несу ответственность за всю тактическую деятельность Бюро…