Они вернулись в гостиную, Роберт хотел накинуть на плечи Муры такую же темно-вишневую шаль, но хозяйка отказалась ее пока надеть. Окутанный облаком ее тонких духов Каламатиано очень живо себе представил, как легко Мура увлекла собой Локкарта, он и сейчас влюбленными глазами смотрел на нее, впрочем, ей не стоило огромного труда вскружить голову любому мужчине, и он бы не устоял против колдовских чар, стоило ей лишь подать знак.
Ксенофон Дмитриевич уже напрочь забыл о всех своих делах, не в силах вырваться из ее притяжения, и Мура, уловив эту слабость, усадила грека рядом с собой, точно для него и бьы сервирован этот стол. Она точно намерение выказывала новому гостю свое расположение как бы в отместку Робинсу, и полковник тотчас это почувствовал, обиженно надулся, садясь рядом с Локкартом, который бросил недоуменный взгляд на Муру, пытаясь пригасить ее женский каприз.
— Чем богаты, тем и рады, прошу, господа, без стеснений, — заговорил он, показывая пример и наполняя бокал Муры вином, а рюмки гостей водкой. Маленькая чашечка икры, грибочки, селедочка, американская тушенка Робинса и горячий отварной картофель. — Рей, хочу выпить за вас, — поднявшись, торжественно заговорил Роберт. — То нсдол-гое время, что “мы знакомы, подарило мне много приятных часов общения с вами. Мы часто спорили, увлекшись теми незаурядными людьми, которых вынесла наверх революция, и думаю, что еще долго будем вспоминать эти петроградские и московские события. За вас, Рей! Нам действительно будет вас не хватать! Вашей силы, энергии, заразительности, вашей настоящей мужской дружбы! Надеюсь, мы не потеряемся в этом бурном житейском морс и еще не раз посидим за более хлебосольным столом!
Робинс растрогался, поднялся, обнял Локкарта. Даже Мура, точно повинуясь сердечному порыву Роберта, вышла из-за стола и расцеловала Рея, мгновенно смыв его обиду.
— Я вернусь, дорогие мои! — смахнув непрошеную слезу, сказал Рей. — И может быть, мы все еще встретимся на новых рубежах, в этой же приятной компании и для общей пользы. Ничего не буду говорить заранее, скажу, что мы еще увидимся! — торжественно проговорил он и махом опрокинул рюмку. Каламатиано вспомнил Синицына, который управлялся с водкой таким же лихим манером.
— Вы же вернетесь командовать нашим интернациональным отрядом, — не без иронии напомнил ему Локкарт.
— Не говорите ерунды, Роберт! — поморщился Рей.
— Новы же так уговаривали всех нас создать этот отряд! — удивилась Мура.
— Я хотел сделать приятное Жаку, который об этом мечтает. Он влюблен в новую власть, я же с некоторых пор влюбляюсь только в хорошеньких женщин. — Робинс кокетливо посмотрел на Муру и почему-то расхохотался.
Хозяйка разочарованно покачала головой.
— Я всегда знала, что нельзя всерьез воспринимать все ваши фантазии, но каждый раз попадаю впросак, потому что вы произносите их с таким воодушевлением и страстью, что нельзя ни на йоту в этом усомниться, — проговорила Мария Игнатьевна.
— В такие минуты я и сам в это верю, — снова рассмеялся Рей. — А что, старина Жак придет?
— Он сказал, что заглянет попозже вместе с Ренс Маршаном, у них какая-то совместно-деловая встреча, которую он не может отменить, — сообщил Локкарт.
— Кто такой Маршан?
— Журналист, корреспондент «Фигаро» в Москве, — сообщил Локкарт.
— И очень милый человек! — добавила Мура.
— У вас все мужчины милые, — упрекнул ее Робинс, — кроме меня!
— Но если они действительно милые, а вы, Рей, всегда грубиян, тут уж ничего не поделаешь. И тем не менее я вас люблю и такого!
— Меня нельзя не любить, — посерьезнев, сказал Робинс. — Я страшно добрый и имею всего один недостаток: много ем.
— Тогда пойду поставлю жарить отбивные. — Мура улыбнулась и поднялась из-за стола.
— Телячьи отбивные? — обрадовался Рей.
— Конечно телячьи, — усмехнулся Роберт.
Мура вышла из гостиной. Дверь в кабинет Роберта была полуоткрыта, и графиня, бросив на нее пристальный взгляд, прошла на кухню. Она вытащила отбивные, которые лежали на холоде, за окном, обратив внимание на одинокого мужчину в военной шинели без погон, сидящего на лавочке и поглядывающего на окна их квартиры. У незнакомца было узкое лицо и шрам на левой щеке.
Мура разожгла керосинку, поставила на огонь сковородку и налила туда подсолнечного масла. В ожидании, пока оно закипит, она заглянула в кабинет Роберта. Заметила, что ключ от верхнего ящика письменного стола торчит в замке. Роберт допустил оплошность. Мура прислушалась. Локкарт с Реем рассказывали Каламатиано о своих впечатлениях от встреч с Лениным.