ался я. - Здрасьте, дяденька, я дедушку жду. - девочка вздрогнула от обращения, но непобежала прочь, как многие в её возрасте. - А дедушка на работе задержался? Тогда садись рядом - вместе подождем. - На службе, он в полиции столичной службу несет. - Кем он там служит, если не секрет? - Раньше он полисменом был, но сейчас уже возраст не тот, и его поставили фонарщиком, вот он и работает теперь только с закатом. - Ясно, ну давай его подождем. Тебя, кстати, как зовут? - Алиса, а тебя? Я назвал свое имя. Мы просидели около получаса в молчании. Снова пошел снег. И в его танце загорелся первый и самый далекий фонарь. Чистым белым светом, который отражался от снега и заливал собою все вокруг, не оставляя ночной тьме ни единого шанса. Каждый новый фонарь загорался все ближе, и силует зажигавшего их человека постепенно начал обрастать деталями. Это был старик лет семидесяти, с аккуратно подстриженной седой бородой,серыми, выцветевшими глазами, лоб скрывала черная, слегка потертая фуражка, припорошенная снегом. Крепкий, битый жизнью мужик с уставшими от долгой работы глазами. Одет он был в черную шинель с темно-синим ремнем и золотой пряжкой. Черные сапоги, словно только что начищенные для парада, блестели в свете зажигаемых фонарей. На правом плече у него был щиток из твердой кожы, на который он облокачивал три шеста: один с огоньком на конце, чтобы разжигать фонари, второй с емкостью, похожей на лейку для подлива масла, третий с небольшим крючком, чтобы открывать стеклянные дверцы. По всей видимости, шесты весили изрядно, потому что шел старый мужчина слегка сгорбившись. во второй руке он нес сумку, которая весело звенела полными стеклянными банками с маслом. - А вот и дедушка подходит! - Улыбнулась Алиса. Старик последовательно зажигал каждый фонарь на своем пути. Видимо, масло было с каким-то химикатом, потомучто фонари горели чистым белым светом без какого-либо намека на желтизну. На все фонари ему потребовалось около получаса. Чувствовалась сноровка и опыт в том, как ловко дедушка управлялся с тремя шестами. Спустя полчаса старик подошел к нам. -Здравствуй, дедушка! - Алиса вскочила со скамейки и бросилась на руки к деду. -Здравствуй, Алиса. - старик улыбнулся внучке и обнял её. - Долго ждешь уже? -Долго, ты всегда долго идешь, ни одного фонаря не пропустишь! - Укоризненно поджала губы девочка. -Так то служба, внучка, моя обязанность, кто ж её за меня выполнять-то станет? Девочка потупилась взглядом себе под ноги. -Ну-ну, внучка, не обижайся. Лучше спутника своего мне представь. -Ой, - Алиса вздрогнула, видимо она вообще забыла обо мне, - дедушка, пока я тебя ждала, мы познакомились с ним. Это... - Она назвала мое имя. - Добрый вечер, молодой человек, позвольте представиться, Дмитрий Алексеевич Р., полицмейстер первого столичного управления.- Старик выполнил короткий поклон. Я ответил тем же и протянул руку. -Не стоит, молодой человек, мои руки слишком замерщли для рукопожатий, металлические шесты на морозе изрядно морозят руки. - Покачал головой Дмитрий Алексеевич. - Ты еще не замерзла, внучка? -Неа. - Весело ответила девочка. -Тогда давайте побеседуем немного, время у нас еще есть... И мы побеседовали почти два часа. Точнее говорил почти я один, рассказывая Дмитрию Алексеевичу все новости в мире, которые только помнил. - Хороший вы человек, добрый, за все время на этом свете редко таких добрых людей встречал. Что ж, спасибо за беседу. Нам уже, похоже, пора, вон, Алиска уже носом клюет. - улыбнуся старик. Но тут у меня пропал голос. Из-за снежных туч прорвался свет ночного светила. Чистый, чуть голубоватый свет Луны залил всю аллею. Дмитрий Алексеевич и Алиса вдруг потеряли всю гамму цветов, налившись мертвенным голубоватым светом Луны. Тела стали невесомы, пусты, потеряли все визуальные качества живого человека из плоти и крови. Наверное, нужно было бы закричать или что-то еще сделать, но я не смог. Вместо нормальных действий, я выбрал ненормальное: - Вы - духи? Луна вновь укуталась в покрывало из снежных туч, свет ее пропал, и Дмитрий Алексеевич с Алисой снова стали похожи на обычных людей. - Духи? - глаза Дмитрия Алексеевича весело смотрели на меня, - фактически, да, но мне больше по душе, когда нас называют призраками. А ты молодец, не закричал и не убежал, как многие. А то обычно народ просто сбегает от нас. - Были у меня такие мысли пару секунд назад. - Честно признался я. - Да? И что же остановило? - улыбнулась Алиса. Она больше не была похожа на маленькую девочку, сейчас она всем своим поведением показывала, что она - взрослый человек. - И... каково это? Старик хмыкнул: - Честное слово, юноша, я не могу ответить на этот вопрос хоть как-то вразумительно. Я ничего не чувствую, ни до чего не могу дотронуться, не чувствую ни вкусов, ни запахов. Это просто не так, как быть человеком. По другому мне описать трудно, возможно, это потому что я уже давно не человек. - Сколько лет? -С 1905 года, со времен революции. Несколько пьяных рабочих забили насмерть, когда я выполнял свою работу, моими же шестами. А внучка замерзла насмерть, дожидаясь меня, она даже нашла меня, умирающего, пыталась тащить, звала на помощь. Но она была слишком мала, а на помощь ей никто так и не вышел. Все слишком боялись тогда даже выходить на улицу, не то что тащит на своем горбу в больницу представителя имперской власти... - Старик говорил, а я все пытался успокоить сердце. -И вы не злитесь? -О, раньше я злился, очень злился. А потом все это отошло. Осталась только горечь. А какой смысл злиться? Я же всё равно уже призрак, а мои убийцы давно мертвы. -И вы постянно здесь? Каждую ночь? Все это время? Тут заговорила Алиса: -Нет, только в ночь первого снега, когда он лег и не растаял. Так было, когда мы с дедушкой умерли. Дедушка зажигает фонари, я его дожидаюсь, он приходит, и мы разговариваем. - А потом? - Спросил я. - А потом наступает полночь. - Грустно улыбнулась Алиса. - В полночь наше время истекает, - Дмитрий Алексеевич приобнял внучку за плечи, - и мы уходим. И так повторяется каждую первую зимнюю ночь, если первый снег лег и не растаял.