— Южная ночь, великолепна, но нет в ней лихости. Вот бы с кем кубики покидать, так просто сказка. Я, кстати, Семён.
— А я, Еремей, — ответил Калашников. — Может, в нардишки сыграем? Времени у нас много. Ночь в Сочи длинная.
Семён согласился на партейку другую и, присев рядышком, раскрыл доску.
— Метнём кубики наудачу? Узнаем, чей первый ход? — спросил Еремей.
Мужик почесал бородёнку, пожал плечами.
— Я никуда не спешу. Ходи первым, — ответил он
— Ну, первым так первым! — рассмеялся Калашников.
***
Две партии Еремей проиграл быстро. Потом сосредоточился и следующие две игры продул ещё быстрее — причём одну с «марсами».
— Что-то не везёт, — удивлённо бормотал Калашников. — Каждый ход вымеряю, оцениваю шансы, цифру загадываю. Но не везёт, хоть тресни!
— Ты просто торопишься, друг, — резонно заметил Семён, потому что сам никогда не спешил и думал коротко — просто жил, дышал летом, играл с незнакомцами в нарды и в небо засматривался по ночам.
Проигрывать Еремей не привык. Сходил за пивом. Принёс себе, другой бутылкой угостил Семёна. Приготовился Калашников сыграть последнюю партию, как заметил ремень на сопернике: синий, кожаный — точь-в-точь как в армянском магазине.
— Зачётный ремень, — перекатывая на ладони кубики, сказал Еремей. — Дорого взяли?
— Триста рублей. Здесь недалеко магазин, через дорогу. Вам показать?
Семён не врал. Глаза у него честные, да и к чему обман? Тогда Калашников призадумался. Почему-то вспомнился ёрш из моря.
Может быть, это знак? Вот такой странный сигнал, мол, не спеши, Еремей, не торопись всё делать с наскоку. Ёрш свою пасть открывал, не захлёбываясь кислородом, он предупреждал о чём-то важном. Да и в игре не везёт — тоже факт. Когда такое случалось, чтобы Еремей позорно проигрывал? Получается, что обитатель прибрежных глубин кричал ему: оглянись назад, Еремей!.. на жизнь свою оглянись и подумай здраво!
«Но я ведь всегда первый. Всегда и во всём. Неужели перемены грядут?» — прикидывал Калашников, оттого что сорок три года на горизонте подсвечивали, и пенсия через год. «А если бы преступник с пистолетом был половчее? Если бы ни вниз выстрелил, а точно мне в голову?» — испугался Еремей.
Калашников так и замер с кубиками в кулаке.
Мысль показалась глубокой. Ёрш гениальным. И тут послышался протяжный гудок. Еремей успел бросить взгляд в сторону дороги и увидел, как огромный грузовик несётся точно к лавочке.
***
Стало темно. Затем заиграла мелодия, но непростая мелодия. Это была волшебная музыка космоса, как песня с далёких звёзд. Еремей попробовал открыть глаза. Получилось. Рядом стоял Семён всё с той же бородкой. В руках у него доска. Глаза его зажмурены, он будто напуган.
Калашников осмотрелся, заметил, что висит в невесомости, а потом увидел Землю. Земля виделась, как на картинке, словно в кино.
— Семён, мы на луне, что ли? — изумился Еремей, свободно вертя головой на 360 градусов, будто нет у него скелета. — Друг, ты только глянь на меня. Я ведь парю, я летаю!
Мужик с бородёнкой прищурился, оценив обстановку.
— Чему ты радуешься? — сказал он. — Ты, брат, преставился, ты умер. Прошляпил свою жизнь, на том свете уже летаешь и радуешься.
Калашников вовсе не расстроился, лишь взмахнув руками, опустился ногами в лунную пыль.
— Посмотри, я наследил! Я оставил свой отпечаток! — орал от счастья Калашников. — Это первый след призрака на луне. Ты представляешь, Семён, я и здесь номер один!
— Не утешай себя, — не поддержал восторг Еремея скучный мужик. — Ты прислушайся? Чудится мне, будто машина гудит. Сигнал её слышишь?
Еремей вспорхнул вверх и завис, приложив ладонь к уху. И, правда, гул нарастал, будто в пробке кляли нерадивого «чайника». Только сигнал был недолгий, потому что сразу смолк, сменившись на звон могучего колокола. Звон становился всё громче, всё напористей.
— Пропал гудок. Я только слышу призывный бой, — понял капитан Калашников. — Ты прости меня, Семён, но мне пора. Прощай, человек. Прощай номер два…
Семён не успел и слова сказать, как Еремей превратился в тонкий луч и умчался в космическую темноту, чтобы, где-то в глубинах Вселенной найти новый мир.
Проводив товарища, Семён потряс нардами. Фишки и кубики отзывались прыжками и щёлканьем.
— Он что, испарился? Так быстро исчез? Всё это странно вышло. Но я ещё здесь. Я ещё слышу автомобильный гудок…
***
К месту аварии сбежалось с десяток человек. Некоторые вздыхали, другие пытались помочь. Водитель грузовика, въехавшего в скамейку, сидел на траве как чумной, обхватив голову руками.