— Единая служба чрезвычайных ситуаций, — пару гудков спустя, ответил женский голос. — Оператор Арина. Что у вас случилось?
— На меня и моих людей напали вооружённые люди, — невозмутимо произнёс я. — Перестрелка у поста ИДД на Новорижском шоссе. Есть погибшие. Свидетель лейтенант ИДД Киряев Михаил Дмитриевич. На момент окончания столкновения он и два его напарника были живы. В нападении участвовали три мага из Вольного Объединения.
— Как я могу к вам обращаться? — после долгой паузы, спросила оператор.
— Ярослав, — ответил я.
— Есть выжившие среди нападавших, Ярослав? — осторожно спросила Арина и я вопросительно посмотрел на Аршавина, который внимательно прислушивался к нашему разговору. Ратай недовольно покачал головой. Его ребята слишком привыкли сражаться с тварями аномальной зоны и били наверняка.
— Среди нападавших выживших нет, — сообщил я.
— А среди ваших людей есть погибшие, Ярослав? — задала следующий вопрос оператор.
— Мои люди не пострадали, — ответил я.
— На место выезжает отряд жандармерии, Ярослав, — пару мгновений спустя сообщила девушка. — Как вы оказались на месте происшествия?
— Нас остановил лейтенант Киряев, — невозмутимо ответил я. — По ориентировке на красный пикап. В нашей колонне есть машина, похожая на ту, которую сейчас ищут сотрудники ИДД.
— Но в базе нет никаких данных о такой ориентировке, — растерянно ответила девушка.
— Наверное, произошла какая-то ошибка, — безразлично ответил я. — В любом случае, если это потребуется в интересах следствия, я и любой из моих людей могут дать показания. Этот номер можете использовать в качестве связи. Найти нас можно в имении князей Разумовских под Тверью.
— Прошу прощения, а кем вы приходитесь роду Разумовских? — окончательно запуталась оператор.
— Главой рода, — усмехнулся я. — Меня зовут Ярослав Константинович. Князь Разумовский. Все вопросы по этому делу прошу отправлять лично мне. Согласно закону о правах благородных семей, я требую участия в этом деле шестого отдела канцелярии Его Императорского Величества Алексея III.
— Ваше требование внесено в протокол, ваша светлость, — разом изменившимся тоном, ответила Арина. — Как только у жандармерии появятся какие-то сведения — с вами свяжутся её представители.
— Спасибо, Арина, — произнёс я и повесил трубку.
— Правильно сделал, ваша светлость, — одобрительно кивнул Аршавин. — Я как-то и не подумал, что стоит сообщить силовикам. Закостенел в лесах.
— Бывает, — пожал плечами я. — Боюсь, в ближайшее время придётся вспоминать старые навыки.
— Уже понял, — усмехнулся Ратай. — Можно вопрос, князь?
— Спрашивай, — кивнул я.
— Кто вас учил? — внимательно глядя на меня, спросил Николай. — Насколько я знаю, вы долго приходили в себя после покушения на вашу жизнь. Одно дело — привести в порядок тело. И совсем другое — развить в себе навыки воина.
— У меня было много свободного времени, Николай Петрович, — слегка улыбнулся я. — И желания изменить свою жизнь. Когда у тебя нет возможности покинуть дом, потому что вокруг полно недоброжелателей, начинаешь иначе смотреть на многие вещи и готовиться к самым разным ситуациям.
— Интересный подход, — хмыкнул командир ближней дружины. В то, что он с ходу принял мои объяснения, верилось очень слабо. Аршавин обладал колоссальным опытом в ратном деле и видел значительно больше, чем обычные люди. Но и я не показал чего-то сверх оригинального или необычного. Кроме одного. Именно на это обратил внимание опытный воин. — И как, интересно, в домашних условиях можно научиться убивать людей и ничего не чувствовать после этого?
Николай попал в самое уязвимое место моего образа. Обычный парень, который два года приходил в себя после нападения, а потом сидел взаперти, просто не мог спокойно убивать людей. Тут недостаточно тренировок. Нужна практика. О том, что этой практики у меня в прошлой жизни было до тошноты много, сказать я не мог. Поэтому просто пожал плечами и ответил:
— Это не люди, Николай Петрович. Это отребье, которое решило воспользоваться случаем и уничтожить мой род пока я ещё не вошёл в силу. Это те отбросы, которые участвовали в травле моего отца и братьев. Для меня они никогда не были и не будут людьми. Любой, кто посягнёт на имя или жизнь членов моего рода, навсегда потеряет право называться человеком.
Я замолчал и уставился на дорогу за бортом пикапа. Ветер трепал волосы, но это было даже хорошо. Внезапно накатившая волна ярости постепенно угасала. Аршавин, всё это время внимательно меня слушавший, замедленно кивнул, признавая мою правоту. Я внезапно обратил внимание на бойца, тихо сидевшего всё это время у противоположного борта. Парень горящими глазами смотрел на меня и даже дышать боялся.