Поскольку его поддержали все, Первому пришлось уступить.
Два испуганных мальчика (не каждый день вызывают в Трибунал) долго возились с паролями, но в конце концов данные извлекли.
Дэн не стал их уничтожать - может, не успел, а может и жалко ему было своих трудов.
В файле под аббревиатурой КВ (Конвертированная версия) от 19 сентября как раз и содержались данные сущности Севы Сергиенко, фотография некоего Александра, жителя г.Вильнюса, фамилия которого не указывалась, вымышленные мной данные из профайла со ссылкой на автора, но главное - моя собственная фотка. И инфа о моём детстве, слитая с этого снимка при помощи гармониевой флешки.
Факты, свидетельствующие о моей причастности к этому делу. Точнее, о моем злом умысле.
Как ни старался Артур, почему-то сразу поверивший в мою невиновность, переубедить Первого, тот стоял, как скала. Остальные подавленно отмалчивались. Эдуард заикнулся было, что «это ещё ничего не доказывает», но Макс в порыве благородного негодования цыкнул на него: «Отец ты или нет?!» И уже через пять часов после нашего с Артуром разговора меня заковали в цепи.
А потом привели пред светлые очи Первого.
Глава пятая. ДОПРОС
Онищук и Крыса вошли ко мне в камеру вдвоём. Петер нёс две пары кандалов. Браслеты - для рук поменьше, для ног - помассивнее - из двух дугообразных половинок с плоскими частями по бокам. Цепь у наручников - сантиметров сорок. Между ножными браслетами - гораздо длиннее.
Его помощник держал большие плоскогубцы и включённую лампу, типа керосиновой. Точнее, по форме-то она похожа на керосиновую, но работает, ручаюсь, на батарейках. Дверь они сразу заперли.
Не буду кривить душой - я испугался. Вскочил.
Первой мыслью было: бежать. Да только куда?
- Спокойно! Сядь! Ничего страшного не будет.
Сам Петер казался совершенно невозмутимым, говорил без злости. Я с трудом сглотнул и сел на топчан. Трибунальщик подошёл к столу.
- Это всего лишь формальность, и мы её соблюдаем
У меня язык словно к нёбу присох. Даже если бы и знал, что ответить - не смог бы.
Тем временем Онищук разложил кандалы, вогнутой частью браслетов внуть.
- Руки кладём локтями на стол, ладонями вверх.
Таким тоном обычно говорят: запрокиньте голову, откройте рот.
Стоматолог хренов.
Я подчинился, сразу ощутив запястьями холодное прикосновение металла.
Петер замкнул сверху вторые половины браслетов. Мой пульс, оказавшись в ловушке, отчаянно застучал.
- Больно? - деловито осведомился трибунальщик.
- Нет. Пульсирует.
Голос чуть осип и с трудом повиновался.
- Тогда послабее...
Онищук поковырялся с браслетами, и рукам стало свободнее.
- Вот так. Не двигай руками. Закрывай! - последнее уже Крысе.
Тот подошёл со своими «плоскогубцами», моё сердце пустилось галопом. Трибунальщик быстро защёлкнул инструментом плоские скобки кандалов и отошёл.
Я смог опустить руки - цепь звякнула - и перевести дух.
Тем же манером, но на топчане, «украсили» ноги.
- Всё, пойдём, - вполголоса сказал Петер и посмотрел мне в глаза. - Внутренне концентрируемся, дышим глубоко, отвечаем уверенно. Понял?
- Угу - пробурчал я, с громким звоном спуская ноги на пол.
Цепи казались не особенно тяжёлыми, но комфорта не добавляли. Видимо, на то и рассчитано...
Это были, наверное, самые тяжёлые минуты моей жизни. Я не обладаю особым мужеством, стойкостью, идеалами, верность которым придаёт людям сил. Я не пират Карибского моря, не эссенциалист и не герой. Обычный человек, не образцово-показательный.
Я бы, наверное, не смог броситься в костёр к любимой женщине. Даже не додумался бы до такого.
И мне было нелегко сохранять самообладание.
Но сорваться перед представителями другого мира очень не хотелось...
Зал, куда меня привели, оказался больше предыдущего, но обстановка ничем не отличалась. За столом восседал худощавый субъект с резкими чертами лица и испепеляющим взглядом. Мумия с глазами. Как будто брат-близнец Главного. Ну, или отец родной, с учётом возраста.
Справа от стола прохаживался благообразный дед с бородой, весьма упитанный - Санта-Клаус, ни дать, ни взять. Для нашего деда Мороза выражение лица слишком «ненашенское». Посмотрел на меня с любопытством.
Слева у окна стоял высокий мужчина. Он единственный из всех был не в чёрной хламиде, а в обычном тёмном костюме с галстуком. Ну, хоть этот не «мощи», но и не толстяк, как Санта. И смотрит по-человечески. Только грустно.
Артур Пелганен сидел себе скромно у стеночки.
Меня на сей раз оставили стоять.