САБИР АЗЕРИ
ПЕРВЫЙ ТОЛЧОК
ПОВЕСТЬ
…Случилось это в один из осенних праздничных дней, когда в селении Гарагоюнлу решили отметить столь удачно прошедший год. Урожай был уже собран, свадьбы — сыграны. В клубе вручали премии передовикам.
И вдруг стены клуба дрогнули, сорвался и с грохотом упал на сцену занавес вместе с карнизом, маятником закачалась, забренчала всеми своими стеклянными подвесками люстра.
Люди с криком бросились из клуба.
Страшный гул, многократно усиленный эхом, раздался с той стороны, где на взгорье стояли дома учителя Гасана, бригадира Касума и шофера Солтана. На глазах потрясенных людей от горы стал отделяться, сползая вместе с домами, каменистый ее бок. Он сползал медленно, дома все держались на нем, не распадаясь, только подпрыгивая, подскакивая, словно в каком–то дьявольском танце.
Первым рухнул дом Солтана, стоявший ближе всех к краю, затем — дома Касума и Гасана. Взлетели обломки, все окуталось тучей пыли; тучу повлекло вниз с нарастающей скоростью, а когда она рассеялась, новьгё, бурый, в глубоких расщелинах склон. предстал перед людьми. Таким он был, наверное, миллионы лет назад.
На минуту все застыли, охваченные ужасом, а потом бросились в разные стороны. Перед клубом осталась кучка людей. Здесь были не только пострадавшие; стоял Алекпер — председатель и его отец Гафароглы, и колчерукий Наджаф…
Первым к развалинам двинулся Алекпер, за ним остальные. И толпа, только что в панике разбегавшаяся по своим домам, стала редеть: то один, то другой останавливался, потоптавшись в нерешительности, возвращался и догонял тех, кто спешил к рухнувшему склону.
Рыдали женщины, утешая оставшихся без крова; перекликались мужчины, вытаскивая из–под обломков остатки домашней утвари и с опаской поглядывая при этом, на голый каменистый склон, нависший над руинами. Алекпер, осунувшийся за считанные минуты, с проступившей черной щетиной на свежевыбритых щеках, кричал: «Людей ищите, людей спасайте!» Ему объясняли вновь и вновь: все живы, все были в клубе, но он повхорял вновь и вновь: «Людей спасайте, людей… Гасан где? Ребятишки его где? Касум? Где Касум?..»
Касум стоял рядом, но не откликался. Словно что–то замкнулось в его сознании. Он хотел крикнуть всем, чтобы уходили в укрытие; он, солдат, провоевавший четыре года, твердо знал, что надо делать, когда рушится все вокруг. Эта мысль совершенно заслоняла другую — то, что он стоит перёд развалинами своего дома!
Пришла большая беда, и люди, совсем еще недавно занятые своими делами, самые мелкие из которых казались им более важными, чем самые важные дела соседей, бросились на помощь. Так всегда было, так всегда будет. И все–таки это выглядело настоящим чудом, даже среди всех чудес, случившихся в Гарагоюнлу за последнее время,
Эти дома стояли на самой окраине Гарагоюнлу. Все село раскинулось у подножия холма, упираясь в него крайними строениями, а три дома лепились на самом косогоре.
Человеку постороннему было бы непонятно: то ли село из–за тесноты в долине полезло в гору, то ли, наоборот, из–за тесноты на горе спустилось в долину. В самом же Гарагоюнлу, конечно же, все прекрасно знали, что на косогоре остались дома трех упрямцев — Гасана, Касума и Солтана, не захотевших переселиться вместе со всеми ближе к полям и огородам.
Каждый из них имел свои причины не трогаться со старого места.
Бригадир Касум откладывал переезд из года в год. С раннего утра до позднего вечера его плотная коротконогая фигура мелькала то в одном конце села, то в другом. Всюду он хотел поспеть, во все вмешивался, заранее, на всякий случай ругался с трактористами — чтобы лучше обрабатывали землю, с водовозом — чтобы не опоздал пригнать бочку в поле, с пастухом — чтобы стадо не забредало в посевы…
— Когда переезжать? Когда–а–а? — обычно говорил он. — Не видите: весь день кручусь как заведенный…
У Гасана–учителя причина была хотя и схожей, но иной. Два года назад Гасан выиграл по лотерее «Запорожца»; от неожиданной радости он стал сам не свой, ходил целыми днями вокруг машины, гладил ее капот и крылья, забравшись в кабину, осторожно давил на педали. Водить машину он тогда еще не умел, но каждый вечер мыл ее, освобождая сверкающие лаком поверхности от воображаемой многокилометровой грязи и пыли. Водопроводная колонка стоила возле самого дома бригадира Касума, и каждый раз, когда Касум видел учителя с ведром возле колонки, он кричал в тревоге:
— Сосед, не нажимай так на ручку, опять сломаешь!
— Что значит «опять»? — с достоинством выпрямлялся Гасан. — Когда это я ломал?