Командование 6-го мехкорпуса получило приказ на отход в 17.25 20 июня, но выполнить его уже было не в состоянии: противник перешел к активным действиям, пытаясь охватить части корпуса с флангов. Танкисты, израсходовав боеприпасы и горючее, принялись уничтожать уцелевшие танки и бронеавтомобили. К концу дня корпус прекратил свое существование как механизированное соединение. Личный состав пробился на соединение с частями 47-го стрелкового корпуса и вместе с ними 22 июня отошел за Буг.
Необходимо подчеркнуть, что предложенная читателю версия событий, безусловно, схематична и поверхностна. При этом, однако, она содержит реальные факты и описания боевых действий, имевших место в действительности именно с этими соединениями летом 1941 года. Просто они перенесены в пространстве и во времени. Объединяет их одно — конечный результат. Как же так? — возмутится читатель. — В реальной действительности было немецкое внезапное нападение, а в моделируемом нами случае — советское. А результат — тот же? Да, тот же! Только последствия у него разные. В первом случае разгром советских механизированных корпусов состоялся на фоне общего поражения Красной Армии в приграничном сражении, во втором — никакого общего поражения нет, а разгром мехкорпу-сов — лишь результат неудачи частных наступательных операций. Да и само пограничное сражение происходит по ту сторону границы.
Следует, однако, отдавать себе отчет в том, что нанести решительное поражение Вермахту летом 1941 года ни по эту, ни по ту сторону границы Красная Армия не могла. Нет смысла вдаваться в подробности и анализировать вопросы организационной структуры, вооружения, технического оснащения и уровня боевой подготовки обеих сторон. На основании всех серьезных современных исследований можно утверждать, что Красная Армия была объективно слабее Вермахта. В первую очередь, эта слабость выражалась в ее неготовности вести современную войну. То есть ту войну, какую немцы вели уже два года. В связи с этим закономерен вопрос — зачем тогда был нужен превентивный удар, заведомо обреченный на неудачу? Ну, во-первых, знали бы, где упадем, подстелили бы рогожку. А во-вторых, в наших рассуждениях смоделирована неудача тактическая, а не стратегическая. Попробуем разобраться, что упреждающий удар давал Советскому Союзу.
Итак, в построенной нами модели событий мы задействуем в наступлении войска приграничных военных округов — первые и вторые эшелоны, а также резервы, развернутые по большей части до штатов военного времени. Больших сил за отведенный нами месяц на подготовку операции сосредоточить бы не удалось. Основную ударную силу составляют мехкорпуса, перед которыми ставится задача рассечь и окружить вражеские ударные группировки. Задача вполне логичная (она ставилась перед мехкорпусами и в первые дни реальной войны), но крайне трудно выполнимая. Вне всякого сомнения, советским войскам первоначально сопутствовал бы успех. Причин этому несколько: внезапность нападения (во всяком случае, мы так условились, но и в реальности добиваться абсолютной секретности у нас умели) и отсутствие у противника оборонительных позиций (Вермахт расположился вдоль советской границы в летних лагерях и на квартирах), да и вообще какого-либо внятного плана на оборону. Последнее обстоятельство, кстати, является еще одним явным свидетельством того, что никакого нападения со стороны СССР в 1941 году Германия не ждала.
Вполне вероятно, что уже в первые два дня операции механизированным корпусам удалось бы прорвать немецкую оборону. Выполнение этой задачи облегчалось как расположением немецких войск на ряде участков в один эшелон, так и уже упоминавшимся отсутствием обороны как таковой. Однако успех был бы кратковременным. Красная Армия образца 1941 года вряд ли смогла бы эффективно нарастить успех. Сделать этого не позволяла как ограниченная мобильность (влияние этого фактора на ход боевых действий весьма ощутимо в реальных операциях Красной Армии в 1941–1942 годах), так и несовершенная организационная структура войск. Неизбежно сразу проявились бы все те недостатки организации и оснащения армии, какие в реальности проявились летом 1941 года, в первую очередь — перебои в связи и управлении, а также в материально-техническом снабжении наступающих частей и соединений.
Вермахт, напротив, после преодоления первоначального шока среагировал бы на возникшие обстоятельства достаточно быстро, что и смоделировано в наших примерах. С учетом большей мобильности немецких войск и лучшего управления можно предположить, что маневр моторизованными и танковыми соединениями был бы эффективнее, чем у Красной Армии. Эффективнее была организационная структура Вермахта, способы применения и взаимодействие войск.