Однако восстановление сил и подготовка к новым боям происходили и по другую сторону фронта. Германское командование решило в несколько измененном виде повторить «Барбароссу». Однако ввиду неудач на юге от наступления на Украине было решено отказаться. Группа армий «Юг» перешла к жесткой обороне. В полосе Северо-Западного фронта были сосредоточены две танковые группы — 3-я и 4-я ТГр. 2-я танковая группа Гудериана была усилена XXXXIII моторизованным корпусом из 1-й танковой группы Клейста и сосредоточилась к востоку от Варшавы. Немецкие подбитые танки остались на контролируемой Вермахтом территории, и их восстановление шло достаточно быстро.
Перегруппировка коснулась также воздушных сил. Из 4-го воздушного флота во 2-й воздушный флот были переданы авиасоединения, действовавшие на Юго-Западном фронте. Теперь почти 1500 немецких самолетов были собраны против Западного фронта. Одновременно немцами была реанимирована идея удара по аэродромам, заложенная в «Барбароссу». Данные высотных разведчиков «команды Ровеля» были существенно уточнены и дополнены в ходе Приграничного сражения. Система базирования авиации Западного фронта была в целом вскрыта. Скрытности первого удара способствовало выдвижение аэродромов вперед, ближе к границе. Это было сделано командующим ВВС ЗФ Концом на основе опыта Испании. В Приграничном сражении аэродромы Западного фронта авиударам практически не подвергались. Главные силы Люфтваффе были задействованы против Юго-Западного фронта и советских войск на поле боя.
Как ни странно, но советскому командованию показали уголок нового плана. В атаках против плацдармов на Буге были задействованы пикировщики и танки с белыми буквами «в» на броне. Удар по плацдарму севернее Бреста был сильным и неожиданным. Быстрый прорыв немецких танков вслед за шквалом бомб «штук» к переправам заставил спешно эвакуировать плацдарм. Однако до отхода советские части успели не только зафиксировать характерные опознавательные знаки танков противника, но и солдатские книжки вражеских танкистов и пехотинцев. Это подтвердило принадлежность введенных в бой частей к тем же дивизиям, что фиксировались ранее в полосе Юго-Западного фронта. Павлов доказывал, что появление танковых соединений, ранее действовавших против соседнего фронта, однозначно свидетельствует в пользу версии о смене планов противника. Однако Ставка ВТК продолжала считать, что Украина станет главной целью следующего наступления противника. Поэтому усиливались в первую очередь потрепанные дивизии фронта Тимошенко. Выпады против плацдармов на Западном фронте были сочтены отвлекающим маневром.
Па аэродромы в Белостокском выступе обрушился конвейер ударов немецкой авиации. ВВС Западного фронта оказались не готовы к такому развитию событий. ПВО аэродромов была слабой, самолеты располагались скученно. Все это привело к большим потерям на аэродромах. Люфтваффе в Белоруссии завоевало если не господство, то ощутимое преимущество в воздухе. Мощные удары по войскам Северо-Западного фронта также стали неприятной неожиданностью. Две танковые группы сравнительно быстро пробились через оборону 8-й и 11-й армий и устремились к Западной Двине и Минску. В районе Бреста на укрепления «линии Молотова» обрушилась авиация и тяжелая артиллерия. Буг был преодолен танками подводного хода. Под шквалом ударов оборона потрепанной неудачными наступательными боями 4-й армии дрогнула. Тем не менее командарм Кузнецов твердо держал управление войсками в своих руках.
Командующий фронтом Павлов, помня об атаках на плацдармы в районе Бреста, развернул на это направление конно-механизированную группу Мостовенко. Она достаточно успешно сдерживала наступление 2-й танковой группы вдоль шоссе Брест — Минск. Однако глубокий обход войск Западного фронта с севера и уверенное продвижение танков противника к Минску вынуждали думать об отходе. Павлов несколько раз настойчиво требовал разрешить его войскам отход на старую советско-польскую границу. Москва такой отход не разрешала, приказывая держаться любой ценой.
Но не следует думать, что Ставка полностью игнорировала угрозу Белоруссии. С Украины началась перевозка находившихся в резерве армий. Однако промедление с приказом на отход вскоре привело к трагедии. Не добившись успеха в продвижении вдоль Минского шоссе, Гудериан развернул один из своих корпусов от Слонима на север, в междуречье рек Щара и Зельвянка в направлении на Лиду. Это быстро привело к перехвату коммуникаций советских частей, находившихся в Белостокском выступе. Павлов немедленно дал приказ на отход. Войскам 13-й и 10-й армий пришлось пробиваться на восток вдоль Немана. Отходящие колонны подвергались непрерывным ударам с воздуха. Отходящие части понесли тяжелые потери, обочины дорог были густо усеяны брошенной и сожженной техникой.
Стремительное развитие событий в Белоруссии заставило Ставку вместо приказов «немедленно восстановить положение» — отдать приказ на отвод войск к старой границе. Отошедшие из Белостока остатки 13-й и 10-й армий заняли позиции на Минском УРе. 4-я армия отошла через Барановичи к Слуцкому УРу. Ее отход успешно прикрывала конно-механизированная группа Мостовенко. Армии Западного фронта были усилены за счет переброшенных с Юго-Западного фронта соединений. Немецкие танковые дивизии понесли чувствительные потери. На фронте вновь наступила пауза. Ставкой ВТК были отданы первые приказы на формирование новых соединений вразрез с довоенным мобилизационным планом.
Оптимальный вариант
Анализ возможных сценариев развития событий неизбежно заставляет задуматься о выборе оптимального варианта. Нельзя сказать, что различные «летние» варианты, то есть альтернативы, привязанные к маю-июню — июлю 1941 г., внушают оптимизм. Нет, они, конечно, не так плохи, но все равно остается червячок сомнения: «А можно ли добиться лучшего результата?» Если сформулировать искомый ответ в общем виде, то он будет звучать примерно так: лучший для нас вариант — это максимально возможное упреждение Германии в развертывании. Этот тезис быстро приводит нас к зиме 1940/41 г., когда на границе с СССР у Германии было всего 26 дивизий. А почему нет? Красная Армия в ходе войны традиционно действовала зимой лучше, чем летом. Крупные успехи, такие как контрнаступления под Москвой и Сталинградом, Корсунь-Шевченковский «котел» и Висло-Одерская операция, проводились в зимнее время.
Представим себе, какова могла быть цепочка решений, приводящих к этому варианту. Итак, Сталин летом 1940 г., после разгрома Франции и эвакуации английского экспедиционного корпуса из Дюнкерка, принимает решение атаковать Германию первым в ближайшее время, то есть зимой 1940/41 г. Советский военный план, то есть так называемые «Соображения об основах стратегического развертывания», к реальному сентябрю 1940 г. уже существовал. Он уже был подготовлен Б. М. Шапошниковым применительно к новому профилю границы. Этот план был вполне пригоден для ввода в действие для решения политической задачи удара по Германии.
Допустим, решение напасть принято. Последним прощупыванием политической обстановки становится поездка Молотова в Берлин в ноябре 1940 г. Молотов, как известно, вернулся ни с чем. После этого начинается обратный отсчет до начала советского наступления, назначенного на январь 1941 г. Наиболее сложной задачей является отмобилизование войск. Задача в какой-то мере облегчается тем, что летом 1940 г. Красная Армия достигает одного из максимумов своей численности на отрезке времени 1939–1941 гг. На 1 июня РККА насчитывала 4 млн человек. Если не проводить демобилизацию после советизации Прибалтики и Бессарабии и Буковины, то можно сохранить некий резерв для проведения мобилизации.