Как могла она, королева Ниртгара, державшая в когтях ятаган своего царственного и любимого супруга, позволить ненавистным хагсмарам проникнуть в ее желудок и попытаться превратить ее в свое гнусное подобие?
Сив отчетливо вспомнила гнев, охвативший ее в те ужасные мгновения. Только сейчас она поняла, что думала в то время о Храте. Она всеми силами вызывала в памяти образ Храта, вздымавшего над головой свой боевой ятаган, и вскоре картина эта не только встала перед ее внутренним взором, но отпечаталась в самом желудке. Выходит, эта концентрация сделала ее неуязвимой к чарам хагсмаров. Она не позволила им отвлечь себя.
Хагсмарам не удалось изумить ее и поймать в плен ее разум, а потому желудок ее вскоре освободился от заклятия. Значит, воображение и концентрация способны спасти сову и ослабить чары хагсмаров! Самое удивительное, что в этих способностях не было ничего магического! Любая умная сова может использовать их для защиты от хагсмаров.
Хотите знать мое мнение об открытиях Сив? Я согласен с тем, что способы защиты от хагсмаров не имеют ничего общего с магией. Однако мне представляется, что Сив недооценила себя, назвав эти средства «самыми обыкновенными».
Как ни горько говорить это, но я не верю в то, что «любая умная сова» могла бы сделать то, что сделала Сив. Я уже говорил однажды, но повторю еще раз — королева Сив обладала настоящим Га. Она была совой огромной силы духа, а это большая редкость в нашем мире.
Но вернемся к событиям на айсберге. Вскоре сила духа моей возлюбленной Сив должна была подвергнуться новому испытанию. Сив понимала, что как только фьорд покроется льдом, лорд Аррин вернется на айсберг.
Время шло, неумолимо приближая самую долгую ночь в году. Световой день, который в наших краях всегда был лишь короткой передышкой между ночами, теперь и вовсе съежился до мимолетного просвета. За такой короткий период солнце не успевало отогреть фьорд, а спасительное теплое течение в это время года проходило западнее айсберга, на котором обосновалась Сив. Когда фьорд полностью затянется льдом, и последняя узкая полоска соленой воды скроется под толстой белой коркой, лорд Аррин вернется сюда…
Сив знала, что на этот раз он приведет с собой целую стаю хагсмаров, и они вынырнут из тьмы, подобные своре крылатых псов, с оскаленными клыками и жутким желтым светом, бьющим из безжалостных глаз.
Материнство
Сив не могла покинуть айсберг. Она все еще была слишком слаба, чтобы летать на большие расстояния. Хватит ли у нее сил противостоять хагсмарам, когда они явятся? Чтобы бороться против колдовского желтого темнодейства требуется совсем другая сила, и Сив это понимала.
Свенки по-прежнему не было видно, но Сив и не ждала ее так рано. Свенка когда-то рассказывала ей, что полярная медведица очень долго выхаживает новорожденных медвежат, ведь их нужно кормить странной жидкостью, под названием «молоко» и согревать своим теплом, ибо детеныши медведей, как и совята, рождаются на свет почти без шерсти.
Но однажды вечером, когда последние секунды откалывались от оставшихся минут солнечного света, Сив разбудил треск ломаемого льда. Она сразу подумала о Свенке и торопливо выпорхнула из своей пещеры. Да, это была Свенка! Огромная медведица неторопливо плыла через лед, оставляя за собой неровную полосу черной воды.
— Свенка! Что ты тут делаешь?
— Я ненадолго.
— Как твои медвежата? Сколько их? Мальчики или девочки? — забросала ее вопросами Сив, подпрыгивая от нетерпения на льду. — Скажи скорее, какие они? На кого похожи? На тебя?
— Думаю, на меня, — задумчиво ответила Свенка и, помолчав, призналась: — Хотя, честно сказать, я почти не помню, как выглядел их отец.
Сив всегда поражала та небрежность, с которой Свенка говорила об отце своих детей. Что ж, таков уж обычай полярных медведей… В отличие от сов, они не выбирают себе спутников на всю жизнь.
— Ну, рассказывай же скорее! — захлопала крыльями Сив.
— Да нечего рассказывать… Медвежат было трое, потом один умер.
— Глаукс Милосердный! — ахнула Сив. — Какая жалость!
— Я бы не сказала, что об этом стоит жалеть.
Сив разинула клюв и молча уставилась на медведицу.
— Постарайся понять, — спокойно ответила Свенка. — Обычно у нас рождается не больше двух детенышей. Когда на свет появляются трое, один из них чаще всего бывает очень слаб и долго не живет. Кстати, только потому, что мой третий медвежонок умер, я смогла вырваться к тебе ненадолго.