Где-то близко уже должно быть Крутевское племя… А вот и оно!
Подъехал к головной землянке, торчем копейка постучал меж увязками соломы в жердяной накат.
— Кроути, Круть, это я, Светояр!..
Выбрались два мужика. Кроути обругал мешавшуюся на выходе бабу и тоже вылез.
— Из Ростова рать идет! Воровать зачнет! Уходи, уходите, прячьтесь!.. Где Дубна?..
Через малое время стойбище загудело. Светояр хотел было ехать дальше, но увидел Дубну.
— Скажи им, Дубна, штобы где-то схоронились: ростовцы серебро воровать грядут!
— Да с чего они надумали-то? — взволновался крутевский русич.
— Сразу и не скажешь. Синюшка их ведет.
— От бисяка смурной! — по-русски, с уже заметной косностью в языке, выругался Дубна. Громко закричал на мерь и в этот миг стал заметнее самого Крутя.
Светояр понесся к Лесооку. В небе уже угадывался рассвет. Постучал в землянку вожа — вылез испуганный решительным видом русского мерянин, развел руками, по-русски что-то замычал:
— Нету… Там… — тыкал в сторону домов.
— Всем уходить надь! — Светояр оглядел чем-то изменившееся обиталище.
Смущенный тревожными догадками, ворвался в свой дом, перебудоражил сонных, крича о налете. Просыпались, переспрашивали… А Светояр вдруг онемел после горячной дороги, не понимая, кто есть, кого нет… Прошло-то всего дней девять-десять, но глаза удивляются, и ум пытает не совсем понятную обстановку.
— Где Ижна, где Пир? В том доме, што ль?
— Нету их, померли они… — ответил заплывший со сна Лесоок.
— Пир сам помер, а Ижну лешаки убили… — проговорила с укором Стреша, выходя из-за перегородки.
— Тут целая рать была! — Лесоок натягивал сапоги.
— Выбрали время разъезжать! — бурчал злобно Сыз.
— Погодите голосить-то! Рассорились, што ли?.. Лесоок, с толком мне скажи — час ни крохи не ждет!
— Требовали они казну. Я не отдал. Они сюда — и ну буйствовать!.. Ижна со Стрешей троих положили замертво, да сам Ижна, бедолага, сгинул… Вот и весь сказ!
— Ба! — Уселся на устеленные скамьи под печью Светояр, удивленно глядя на Стрешу. Та спокойно и расторопно собиралась.
— Чего один-то? — прокряхтел Лесоок.
— Сейчас народу будет невесть — точней, дюжины две… — Светояр высматривал Протку. — Нам хватит и того!
— Откуда народ? — забеспокоился Сыз.
— С Ростова.
— Вот и благодарствуем все вам за удруженье! — Сыз низко поклонился, а когда разогнулся — зло вперился в Светояра.
— Синюшке благодарны будьте… Надо сбираться бойчей!.. Хотя русичи могут и остаться…
Лесоок глянул подозрительно на Светояра, тот продолжал:
— Я-то с вами пойду: негоже им на меня глазеть. В тот дом сбегай, браток, скажи, что беда злоключилась! — обратился к молодому Пиру Светояр. Финн сомнительно поглядел на Лесоока — тот одобрительно кивнул. Сам Лесоок с Туком побежали в племя.
— Вот мило выходит! — Стреша не понимала, почему муженек посылает в дом, где Уклис. — А мы што ж, под меч остаемся? Што Синюшка? Кто идет-то из Ростова, объяснить можешь? — сердилась она на мужа, мешкавшего с правдой.
— Увидишь… Сиди, угомонись! — Не нравилась мужику нахрапистость жены. Он снова глянул на Протку.
— Синюшка, што ль, на нас ведет? Да скажи же! — горела Стреша.
— Он ведет на лешаков. Там русские. Вас не тронут.
Пузатая Протка прижала к груди Кона.
— Я останусь! — будто пропустив все, заявил Сыз.
— Конечно…
Некогда было что-то объяснять Светояру — он уходил… Женщины, дети, Сыз смотрели на него — все думали, не пуститься ли вслед?.. Но сказано ждать — и они ждали…
Светояр в конюшне осмотрел лошадей. Две кобылы были брюхаты. Взял последнего коня и со своим татарским поспешил за Лесооком.
Стойбище было уже пусто: ушли быстро. Отказались идти три старухи, старик да женщина с младенцами…
Подбежал молодой Пир, а потом Юсьва. Светояр отдал первому животину и направился по следам племени.
— Где Уклис? — спросил на скаку русич у Пира.
— Там… — указал тот рукой назад.
Пеший Юсьва отстал. Спутник же понимает речь Светояра не лучше. Вопросов больше не последовало…
А Уклис после поспешного ухода Юсьвы, оставшись одна, надумала пойти под крыло бесстрашной русской. Склонив черноволосую голову, не выказывая прозрачных глаз, сложив руки на распертом животе, кротко встала на пороге.
— Заходи уж, куда тебя девать-то…
Без единого звука Уклис прошла и села у печи.