Расписал, значит, ему Архиплут «картину маслом» и не забыл «честно» упомянуть, что дорого туда дальняя, и кое-какими опасностями изобилует. Всё равно, что дорога «из сваряг в гречки», только в два раза дальше и раза в три – опаснее. А у князя уже глаза загорелись. Плевать ему и на опасности, и на расстояния. Ясное дело, не ему же в эту даль переться. Однако подавай ему серебристое перо Пегасуса на блюдечке и всё тут. Старики, они же как дети малые, только ещё вреднее. А в нашем случае ещё и князь великий. Вообще дело швах!
Даже Перебора Светлогорыча вызывали на князя воздействовать. Тот и так, и сяк, и эдак уговаривал князя не дурить и не истерить (конечно же другими, более вежливыми выражениями). А Свистослав Златоглавый и слышать ничего не хочет, вызвал пред очи грозные свои тридцать трёх юных ещё толком не обстрелянных, и не закончивших обучение богатырей и зачитал им написанный сию же минуту, с помощью скорописного услужливого дьяка, указ княжеский, которым отправлялись его «головорезы» в загранкомандировку за пером Пегасуса.
Понял Перебор Светлогорыч, что не отговорить ему правителя, искренне пожалел обрадовавшихся «командировке» юнцов и предложил князю… свои бескорыстные услуги.
Не ожидавший такого предложения от своего богатыря, князь даже опешил поначалу и, чуть было не отказался от затеи. Как это он здесь без силушки богатырской, эти вон совсем ещё юны да необстреляны; как на них охрану и оборону отечества оставлять. Ещё бы чуток и замяли бы досадный инцидент, да «душка» дьяк вмешался. Стал хвалить Перебора перед князем, верность и силушку его восхвалять. Задурил, запудрил князю мозги и подсунул ему другой указ, заранее им приготовленный, по которому Перебор Светлогорыч должен был отправляться в путь один-одинёшенек. Знал Архиплут куда посылал богатыря рунийского – туда, откуда не возвращаются. А в его отсутствие с «блаженным» Саваном он и сам по тихому разберётся.
Князь и подписал документ не глядя, а затем и Перебор Светлогорыч, грозно глянув на дьяка, на указе подпись свою размашистую поставил и резолюцию, мол, принято к исполнению. Теперь уж ему деваться некуда было.
– Ты уж там береги себя, Переборушка, – немного придя в себя, проинструктировал князь собиравшегося уходить богатыря. – На рожон не лезь, заграничье всё-таки. По-быстрому туда, перо выдрал у коня окаянного и мигом назад. Ты родине здесь нужон. Эти-то, ученички твои, ещё сопляки совсем, им ещё учиться и учиться. Какие из них защитники.
– Вот и я о том же, – огорчённо ответил Перебор Светлогорыч. – Им ещё учиться надо родину защищать, а не в «командировках» да «горячих точках», головы почём зря сложить.
Князь отчаянно вздохнул и по-стариковски охнул (давал знать о себе недавний приступ радикулита).
– Ладно, княже, не грусти, – подбодрил Перебор старика, по доброй рунийской традиции любил и уважал богатырь государя, несмотря ни на что. – Постараюсь поскорее управиться. Мне на чужбине тоже нет охоты долго задерживаться.
Приобнял богатырь князя за плечи и резво вышел прочь из его кабинета.
На улице построил разочарованных учеников-дружинников, сделал им отеческо-командирское внушение, проинструктировал, чем в его отсутствие заниматься должно и отправился пешком домой, благо недалече от княжеских палат его терем стоял.
Как только ушёл богатырь от князя, обрадованный таким оборотом Архиплут, скоренько удалился к себе в каморку. Всё как он задумал, так и получилось. Экий, ловкач!
Вытянув из-за ликоны плоскую бутылочку бренди, он плеснул себе на два пальца, подумав, плеснул ещё столько же и, чокнувшись с рунийским святым, залпом выпил. Благородный напиток приятно обжог горло. Дыхание чуток сбилось, но сразу же похорошело и тут же по телу расплылось блаженное тепло. Архиплут подмигнул рунийскому святому, и ему вдруг почудилось, что святой в ответ нахмурился, сведя нарисованные брови. Дьяк вздрогнул. Протерев кулаками глаза, он ещё раз поглядел на ликону. Нет, показалось. Нарисованные, пусть и святые, не могут ни радоваться, ни сердиться. Это всё сказки для простаков.
Архистраху вновь вернулось радостное настроение. Фальшиво насвистывая «Прощание славянки», он быстро написал несколько посланий и, привязав их к курьерским воронам, перекрашенным под сорок, разослал в пару-тройку адресов известие о том, что рунийский богатырь едет туда-то и туда-то. И добавил в примечании, что вдали от земли рунийской богатырь не такой уж и непобедимый силач. Поэтому кто его первым завалит, тем большой куш причитается, и отдельный магарыч для отличившихся.