Вожак откровенно говоря не ожидал такого поворота событий. Волчонок был мягким, пушистым и чуть-ли не скромным — будто стеснялся нанести увечье. От такого совершенно нельзя было ожидать, что он вцепиться в места по умолчанию и солидарности считаемое неприкосновенными. В ярости он все-таки смог отцепить щенка от себя и отшвырнуть в сторону озера.
Почувствовав, что он вот-вот потеряет сознание, Олаф усилием воли дал себе расслабиться, пока скатывался по траве вниз. Холодная вода, сомкнувшаяся над ним, помогла остудить пыл и Олаф начал обращаться в человека, запуская регенерацию.
Вожак возликовал. Его не волновало, что щенок начал восстанавливаться. Ярость застила глаза. Он был даже рад, что рыжий примет человеческую форму. Через шкуру когтям достать до мяса было немного сложнее. Но драть щенка когтями было уже не то. Щенка хотелось утопить в луже, чем он и занялся, подскочив к озеру и сбив вставшего было Олафа в воду.
Герда уже не могла стоять — ноги подкашивались. Она упала на колени не замечая взглядов и обхватила Флаума за шею, как за спасительную соломинку. Зная, что помощь не придет, все равно искала взглядом Джастина и Сета, надеясь что все-таки можно что-то изменить.
Сет упорно не смотрел в ее сторону, вглядываясь в участников поединка. Джастин уже не мог справляться с собой и стоял закусив губу. С Гердой он взглядом пересекся. На секунду его взгляд вновь стал живым, выражая скорбь и боль, он еще заметно покачал головой в отрицательном жесте, и выражение лица вновь разгладилось, став мертвым. Надежды стремительно угасала.
Жрец, видя, что все увлечены поединком, незаметно снял перчатку со своей иссушенной временем и магией руки и незаметно дотронулся до Сета, приглашая к диалогу. Тот нехотя, подозревая, что это не спроста, потянулся к мыслям Жреца.
— Мой мальчик, кого ты пытаешься обмануть? Жнец вьется рядом с твоим рыжим другом, и я вижу, как ты поддерживаешь жизнь малыша. Зачем? Отдай их мне. Душа ребенка переродится в более совершенном теле. К чему эта показуха? Материальное тело ничего не значит — важна лишь душа, а она останется в мире. Ни этого ли ты желаешь? Сколько детей не доживают и до трех лет. Ребенок слаб, ты не сможешь держать цепь постоянно.
— Тебе не понять, — рявкнул Сет. В словах Жреца была своя правда. Он вообще умел выворачивать все так, что хотелось к нему прислушиваться. И Сет уже был порядком вымотан от постоянного поддержания потока, — Ребенка не отдам, и ты это прекрасно знаешь. Сунешься — посмотрим чей дар Смерти сильнее, кого Владычица больше желает увидеть в Долине Теней. Ты и так задержался.
— Может, сделку? Я помогу твоему другу продержаться, чтобы выжить. Ты отдаешь мне младенца. Своим друзьям ты все объяснишь. Они станут прекрасными няньками для своего перерожденного малыша, просто не будут связаны кровью.
"Как ножом режет". Олаф действительно уже почти потонул — не шевелился, полностью скрытый под водой. Но и к вожаку уже подлетел жнец — Олаф все-таки смог побороть свои убеждения и брезгливость, и удачно прокусил идущую по ноге артерию. Вожак стремительно истекал кровью. Вскоре он почувствует головокружение и обернется — свою шкуру головорез ценил.
— Уговор? — уточнил Сет, не собирающийся исполнять его условия.
— Клятва… Мой мальчик, я же хорошо тебя знаю…
Сет замер размышляя, переводя взгляд со свертка на руках отчаявшейся Герды обратно на поединок. На его груди и так уже места не было для новых нерушимых клятв, да и поступить так с Гердой он не мог. Вожак тем временем уже отпустил всплывшее тело Олафа, отвернулся и начал оборачиваться человеком. Но жнец, пришедший за Олафом все еще не подхватил душу молодого волка, а значит надежда была. Только вот знал об этом только Сет. Кроме него и Жреца посланников Долины Теней никто видеть не умел.
Легкие Олафа жгло раскаленным огнем, но он терпел. Дракайна оказалась весьма сообразительным существом, подав идею не только с обращением головы, но и с реализаций затеи. Поначалу им никак не удавалось задуманное, пока она не предложила попробовать это сделать в воде, опустив голову сильно вниз. Заодно и потренировали задержку дыхания.
Во всей голове пульсировала кровь, грозя ее взорвать от перенапряжения и нехватки кислорода. Легкие резало так, что уже казалось, что хлебни он озерной воды — все лучше будет чем просто не дышать. И он заставил себя расслабить мышцы и всплыть.
Вожак отцовской стаи отпустил Олафа, когда тот перестал дергаться, поверил, что молодой волк потерял сознание. К этому времени голова уже кружилась нещадно. Надо было запускать регенерацию, что он и сделал. На всплеск внимания не обратил — всё-таки для трансформации требовалось какое-то время, хоть она и была весьма быстрой.