— Э, друг, не спеши, — младший прищурился, и подождал немного, пока Олаф прокашляется, чтобы задать следующий вопрос, — Тебя кто-то видел? В смысле, кто-то видел, как ты шерстью покрылся и выжил при этом?
— Супруга моя видела и друг, — прохрипел Олаф, дрожащими руками хватаясь за цепь чуть ниже шеи, натягивая ее. — И не тронул я никого, сразу сбежать пытался — все целы, — Олаф собирался было дернуть путы, но осекся и застыл, памятуя соседа с кинжалом в глазу, вроде бы должен лежать неподалеку, и стал озираться.
— Ты мужика, который был с вилами ищешь? Я велел ему отойти к дороге поближе, а то труп вонять начнет скоро, погода то теплая, — подал голос Сет, будто бы это было само самой разумеющимся.
У Олафа пробежался холодок по спине. «На что еще они способны, если такой силой обладают?» Он округлил глаза, вновь ухватившись обеими руками за свой ошейник, пытаясь расширить петлю, вопрошающе глянув на Джастина. Тот покачал головой, будто прочитав его мысли:
— Нет, я так не умею. И вернемся к теме. Ты уверен, что никого не успел покалечить? Это важно, — и проникновенно заглянул к Олафу в глаза, усердно игнорируя его попытки освободиться.
Пленник замялся. Братья его пугали чуть ли не до икоты. Выбраться из передряги самостоятельно не предстояло возможным. Собственный страх был ему противен. Расхрабрившись, стараясь придать голосу как можно больше решимости, Олаф повысил голос, чувствуя как начинает злиться:
— Да уверен я! — Олаф вновь с силой потянул цепь, надеясь порвать или хотя бы растянуть звенья, но она не поддавалась. Братья флегматично наблюдали за его потугами ни капли не волнуясь, что пленник сможет сорвать путы. — У меня на руках крови нет человеческой и не будет никогда! Пустите! — Олаф почувствовал, как закипает. Кровь забурлила в жилах и суставы начало неприятно покалывать. Тогда он вновь с размахом дернул цепь, обдирая себе кожу. С дерева, к которому был прикреплен другой конец пут от рывка отлетели несколько кусочков коры.
— Но-но, остынь-ка, рыжий, а то могу и помочь успокоиться, — Сет шагнул вперед, кладя руку на рукоять меча, но Джастин остановил его, положив руку брату на плечо.
— Давай-ка лучше я. Олаф, сосредоточься, — Джастин начала щелкать пальцами перед глазами начинающего оборачиваться Волком лесника. — Глубокий вдох — выдох, вдох — выдох, будто при панике успокоиться пытаешься. Вдох — выдох,
К удивлению Олафа, это помогло. Щелчки и дыхание помогли отвлечься и сосредоточиться, останавливая превращение, но цепь из рук он так и не выпустил. Видя, что Олаф слушает и начинает успокаиваться продолжил:
— Герда, это кто? Супруга твоя? Мы же не просто так спрашиваем. Если утаил, что ранил ее — она в следующее полнолуние, как и ты, Волчицей обернется. Только ей, как тебе, не повезет — мы тут торчать так долго не собираемся. И тебе домой возвращаться нельзя — видели тебя в процессе превращения. Люди разбираться не станут, друг ты им был, сват или брат, — Олаф, чувствуя внутренний протест, и предугадывая, что Джастин скажет дальше, активно замотал головой в отрицании. И вновь рванул цепь, сдирая пальцы в кровь, чувствуя нарастающую панику теперь еще и за свою семью. Видя, что молодой Волк не может согласиться, тон старшего стал более назидательным:
— Для них ты со вчерашней ночи — чудовище. И переубедить испуганную толпу не получится. Контролировать себя ты пока особо не умеешь — уверен, что в следующий раз все целы останутся? Чаще всего новых Волков своя же родня и убивает, если сами живы остаются.
— С человеком всегда поговорить можно. У нас люди добрые живут, не бросят в беде, — рыкнул Олаф, зло переводя взгляд с одного брата на другого. Братья внушали животный ужас. Он нутром чувствовал, что с ними что-то неладное, но ни на одно из известных существ, даже из легенд, они похожи не были. Он совершенно не понимал, почему его до сих по не добили, и почему продолжаются расспросы. Одно только знал — они не люди и, вероятно, никогда ими и не были в отличие от него самого. Вновь подавшись панике, начал рваться на свободу, обдирая кожу, желая, чтобы произошло хоть что-нибудь, что может прояснить их намерения. Или увидеть в них каплю человечности.
— Ну да, — подал голос младший, скептически наблюдая за потугами Олафа высвободиться. — И твои добрые люди гнались за тобой в лес всего лишь, чтобы пригласить на кружку пива и поинтересоваться о здоровье, — с кислой миной, вкладывая в голос иронию парировал Сет.